« Назад
НАТАЛЬЯ ГАЙДА: "КАК СЕБЯ НАСТРОИШЬ – ТАК И БУДЕШЬ ЖИТЬ…"
Когда видишь ее на сцене, удивляешься: бывает же природа так щедра!.. Да, она не поскупилась: прекрасный голос, яркий актерский талант и еще обаяние, перед которым трудно устоять…
Знаменитый певец Иван Семенович Козловский однажды сказал ей: "Вы – шампанское!" И в этом признании – вся она, примадонна театра оперетты и неотразимая женщина.
За свою долгую творческую жизнь Наталья Гайда сыграла множество ролей, прожила на сцене множество женских судеб – самых разных, счастливых и не очень. Но все вместе они составили одну счастливую судьбу – судьбу народной артистки Беларуси Натальи Гайды.
– Ваш союз с опереттой оказался удачным. Вы ее выбрали или она вас?
– Скорее, она меня. Хотя пела я всегда – сколько себя помню. Может, это у меня в генах: моя мама училась в консерватории, у нее было редкой красоты сопрано. Война помешала ей стать артисткой.
– А вы мечтали о сцене?
– Я уже в детском саду давала концерты, меня тогда даже на радио записывали. В десятом классе заявила, что хочу быть певицей. Надо мной смеялись: "Куда тебе с таким курносым носом?" После двух неудачных попыток поступить в московскую консерваторию решила: буду петь для себя. И пошла на юридический.
– Так далеко от музыки… Но профессия юриста сегодня весьма престижна.
– Раньше она была просто нужной людям. Помню, когда уже пришла в театр, ко мне часто обращались с разными житейскими и юридическими вопросами. Так что мое первое образование очень помогало ориентироваться в жизни, понимать человеческую душу. А для артиста это совсем не лишнее. Юриспруденция не помешала мне поступить в Уральскую консерваторию и закончить ее. После четвертого курса я уже работала в Свердловской опере. И все складывалось вполне удачно – за четыре года спела пятнадцать партий.
– А потом вдруг оказались в музкомедии?
– Не так уж вдруг. К этому все шло – меня и в Свердловске звали в театр оперетты. А потом, когда мы с мужем приехали в белорусскую оперу, я поняла: много ролей мне не светит – голосов типа моего хватало. Тут как раз и театр музкомедии открылся. Вот так оперетта и выбрала меня.
– Никогда об этом не жалели?
– Наоборот, приняла это как подарок судьбы. Новый театр, который быстро набирает высоту, все молоды и полны энтузиазма… Атмосфера для творчества самая подходящая. Мне давали одну роль за другой…
– А была такая, что заставила вас ахнуть: вот это женщина!..
– Каждая роль оставляла след в душе. Но меня почему-то особенно потрясла Пенелопа в одноименном спектакле. Я часто вспоминаю ее – и думаю о предназначении женщины. Каково было ей, молодой, прекрасной, двадцать лет провести в одиночестве? Меня в трепет приводила фраза: "Ждала я мужа двадцать лет, любви ждала всю жизнь"… Как радостно для Пенелопы было, наконец, дождаться этой любви – и как страшно ею пожертвовать – ради мужа. Одиссей вернулся слабый и немощный. И способность жалеть оказалась сильнее страсти. Когда я говорила Одиссею: "Пойдем домой!" – зал долго не отпускал нас. От этих моих слов даже у мужчин слезы появлялись на глазах. Такого еще не было. Я чувствовала: зал мой!
– Это, наверное, приятно – властвовать над людьми, быть кумиром, слышать за своей спиной восторженный шепот: "Это она…".
– С одной стороны, приятно, с другой – слишком ответственно. Мне рассказывали, когда наш театр был в Сочи (раньше мы много ездили по стране), зрители в кассе спрашивали: "А Гайда сегодня играет?" Что скрывать – артистам это нужно: известность, любовь зрителей. И не для того, чтобы потешить свое самолюбие. Ведь мы играем для публики. А иначе какой смысл нашей жизни на сцене? Но всегда чувствовать на себе пристальное внимание непросто. Так и ловишь на улице любопытные взгляды… Одна женщина рассказывала мне такой случай. Идет она по улице – и вдруг видит: стоит на углу известный артист, а в руке у него – пирожок. И он с аппетитом его жует. "Понимаете, я так его любила… – чуть не со слезами говорила моя собеседница. – А тут – куда вся любовь девалась…" Я попыталась защищать коллегу: мол, он такой же человек, как и все, ему даже поесть по-человечески некогда. Поклонница стояла на своем: "И зачем я только его тогда увидела…" Какая-то дистанция всегда должна быть. Зрители нас возводят на пьедестал, а мы должны соответствовать такому положению. Нельзя забывать, что на тебя всегда смотрят глаза зрителей.
– Тут в самый раз поговорить о вашем имидже. Кто над ним работает – стилисты, визажисты, кутюрье?
– Боже упаси. Оперетта – такой вид искусства, что он диктует артисту определенный стиль. На сцене я сегодня Сильва, завтра – Долли, послезавтра – Памелла. Я – это они, они – это я. А в жизни… Да, эстрадной звезде надо думать о своем имидже, и на нее действительно работает множество людей. А мне это не нужно, да и требует огромных денег. Весьма скромный оклад и даже надбавка за звание не позволяют роскошествовать – дай Бог концы с концами свести. Но об этом зрителям лучше не знать.
– А своя портниха у вас есть?
– Раньше была. Но вообще я предпочитаю готовое. Не надо мучиться с примерками. Надела, посмотрела – вроде ничего, можно купить.
– Случалось на каких-то банкетах появляться в одном и том же платье?
– Это для наших артистов дело обычное. Поменяешь какую-то мелочь, украшения – и вроде другой наряд. Чтобы каждый раз появляться в новых туалетах, надо иметь толстый кошелек и много свободного времени.
– Сейчас у артистов мода пошла – менять мужей и жен. Похоже, вы со своим супругом ей не хотите следовать…
– Мы вместе со студенческих времен. Но в молодости не думала, что так будет. Знаете, я вообще считала, что не выйду замуж. Мне казалось, я способна быть только другом. Я легко увлекалась, а потом быстро разочаровывалась. Думала, Бог не даст мне большой, сильной любви. А без этого не надо и брака. Когда мы с Юрой (Юрий Бастриков – солист белорусской оперы. – ГЦ.) познакомились, подруги говорили: зачем тебе такой белоручка, да он же спит в бабочке. Но они ошибались. Потом мы вместе ездили в спортивный лагерь, и я поняла: Юра организованный, заботливый, даже хозяйственный. Меня покорило, как он колол дрова: так ловко, красиво. Один удар топором – и готово… Когда он предложил мне руку и сердце, решила сразу предупредить, что хозяйка из меня никудышная. Могу пол помыть, постирать – чистоту наводить люблю. Но у плиты стоять – не мое. У нас это наследственное. Мне еще бабушка говорила: знаешь, я готовлю только потому, что надо, но очень этого не люблю. Слава Бог у, моя дочка не в нас.
– Но испугать жениха вам не удалось…
– Сначала он немного растерялся: как же мы будем?..
– И действительно – как же?
– Ничего, жили и живем. Общепит выручал: обедали в кафе, да и ресторан могли себе позволить. Дочке, конечно, кашу варила. Впрочем, тогда мамам очень помогали детские кухни. Оказалось, что для мужа это не такая уж проблема: магазины были на нем, он часто готовил – кстати, вполне успешно. Недаром же считается, что лучшие повара – мужчины. У него и времени было больше. В опере не столько премьер. А у меня сплошной конвейер: репетиция – спектакль – концерт и снова репетиция… Бывало, вздохнуть некогда.
– И где энергию черпали?
– Я догадываюсь, какого ответа вы ждете. Но я вас разочарую. Зарядку я как, например, Людмила Марковна Гурченко никогда не делала. И даже считаю, что это вредно. В молодости спортом немножко занималась: легкой атлетикой, спортивной гимнастикой. Призовые места на городских соревнованиях занимала. А вот мой муж был известным конькобежцем, входил в сборную России. Сейчас мой спорт – это репетиции. Раньше в театре для всех был обязательным урок – у станка занимались. Танцевать-то в любой роли приходится.
– Вы так молоды, подвижны, энергичны… На вашем бенефисе никто не хотел верить, что он посвящен солидному юбилею. Танцевали и пели вы, как в двадцать пять. И, похоже, не чувствовали усталости. В чем тут секрет?
– Честное слово, никаких секретов. Я не могу сказать: хотите всегда оставаться молодой – делайте то-то и то-то. Главное, наверное, это желание продлить свою творческую жизнь. Потому что, сколько бы артист ни сыграл ролей, ему всегда хочется большего. А чтобы оставаться на сцене, надо быть в форме. Нельзя расплываться, поправляться. К тому же, когда я прибавляю хоть пару килограммов, я себе не нравлюсь, мужу не нравлюсь. Мне хочется, чтобы на меня смотрели и говорили: "Как ты молодо выглядишь! И как это тебе удается?!" Приятно слышать такие комплименты!
– И ради них сидите на диетах?
– Я много их перепробовала. Но, по-моему, главное – чувство меры и активный образ жизни. Бывало, поеду в отпуск на море. Первую неделю ем, сплю, отдыхаю – расслабляюсь. А потом говорю себе: все, хватит. Много плаваю, хожу. И возвращаюсь домой, не набрав ни одного лишнего грамма.
– У вас есть какой-то режим дня или живете как получается?
– Нет, режим у меня достаточно строгий. Например, я обязательно должна ночью выспаться. Ложусь поздно, встаю летом часов в восемь, зимой – на час позже. Проводить ночи на банкетах и вечеринках – это не для меня. И днем после обеда тоже сплю часа полтора.
– Бессонницей не страдаете?
– Нет.
– Потому что вы в согласии с жизнью и самой собой?
– Может быть. Хотя не могу сказать, что всегда пребываю в одном настроении – наоборот оно у меня меняется очень быстро, причем полярно. Наверное, я человек крайностей. Я очень люблю компанию. Мы с приятельницами можем болтать часа по три-четыре. Муж удивляется: и о чем можно говорить четыре часа?! Я смеюсь: действительно, что можно успеть сказать за какие-то четыре часа… Но при этом очень люблю быть одна. Иногда просто наслаждаюсь одиночеством.
– А на игре ваши меняющиеся настроения не отражаются? Зрители этого не чувствуют?
– Как нельзя выйти на люди в рваном халате, так нельзя прийти в театр с грустной миной на лице. Надо брать пример с американцев: "Все в порядке? – Все о'кей!" Они всегда улыбаются. Даже если далеко не все о'кей. Вот и я – в каком бы настроении утром ни встала, говорю себе: надо работать, надо улыбаться. Как настроишь себя, так и будешь жить. Ну а если совсем невмоготу, лучше забраться в нору и не вылезать, пока не соберешься с духом.
– Сейчас все жалуются на жизнь, на ее нестабильность. Наконец, на то, что бюджет трещит по швам. А как вы?
– Жаловаться нет смысла. Да, раньше было проще. Можно было отдыхать у моря, можно было на машину накопить. Но в конце концов, не все измеряется в у. е. Машину мне одно время хотелось. А муж сказал: "Зачем? Чтобы лежать под ней? Чтобы не спать по ночам, думая: а вдруг угнали?" Он меня убедил.
– На салоны красоты, на хорошую косметику хватает?
– В салоны красоты не хожу – у меня не хватает терпения на всякие процедуры. Один раз зашла – больше не хочу. А на косметику мне не так уж много надо. Ну, глаза подкрашу, увлажняющий крем на лицо нанесу – и все. Может, потому, что в театре я все время в гриме, дома хочется быть самой собой. Никого не изображать – жить со своим лицом.
– А какие духи у вас любимые?
– Люблю нежные, нетерпкие. Какие именно? Не задумывалась над этим. В последнее время муж с театром стал чаще ездить за рубеж, так он меня чем-то изысканным балует. Вот дочка на юбилей подарила французские. Приятно.
– Возраст чувствуете?
– Только если что-то болит. Недавно убирала квартиру после ремонта. Устала так, что чувствую – не могу разогнуться… Спина болит…
– Ну, это, говорят, хорошо, если тебе за пятьдесят и что-то болит.
– В этой шутке есть доля правды. Мне понравилось, как сказала на своем юбилее Елена Образцова: "У меня столько желаний – что-то спеть, что-то сделать. Конечно, я чувствую себя молодой…" Вот и я чувствую себя молодой. И душой, и телом. И желаний много. Может, поэтому возрастной барьер я преодолела безболезненно. Играю теперь женщин, молодых душой…
– А вы знаете секрет, который помогает завоевать успех?
– Секрет один: надо очень хотеть добиться своего, а это значит – работать. Каждый день работать – не давая себе послаблений. Это лучший стимул для того, чтобы жить, а не существовать. Мышцы без движения быстро атрофируются. Точно так же и творческие способности, эмоции – им тоже нужен тренаж. Одна приятельница, моя ровесница, как-то призналась: так хочу учиться… У меня тоже часто возникает такое желание. Вдруг начинаю учить какой-то язык. Беру книги, загораюсь: пора, наконец, осуществить давнюю мечту… А потом лень одолевает.
– Может, просто времени не хватает?
– Да нет, это наша леность. С ней постоянно приходится бороться. Зато очень радует, если в этой борьбе выходишь победителем.
– Когда смотрите на своих студентов в Академии искусств, какие чувства испытываете?
– Тревогу. Мне порой их жаль: они очень слабые, у них нет здоровья…
– Вы имеете в виду нравственное здоровье?
– Да нет, физическое. Прочности им не хватает, выносливости и силы духа. Может, потому актерская профессия попала в число непрестижных? Сил она требует много, а платят гроши. С моего курса за несколько месяцев ушли трое ребят.
– Уж не потому ли ваша дочь не пошла по стопам родителей?
– Настя – человек очень способный, школу с золотой медалью окончила. И актерский дар у нее есть. А голос не для сцены. Она сначала никак не могла определиться, куда идти. Я предложила: может, пойдешь поработаешь? Дочка удивилась: а тебе не будет стыдно? Я посмеялась: стыдно, если бы тунеядкой стала. Короче, Настя пошла на музыкально-педагогический, это ее собственный выбор. Сейчас преподает в гимназии.
– Теперь у вас надежды на внучку?
– Нет, у нее ничего нет от дедушки с бабушкой. Начинает петь – и так безнадежно врет, хоть уши затыкай. Ее техника влечет – что-то разобрать, собрать. Купили музыкальный центр – только Арина с ним и может разобраться – а ведь ей только шесть. У нас с мужем не очень получается.
– Кулинария – не ваша стихия, поэтому какой-то фирменный рецепт любимого блюда не прошу… Но, может, есть фирменный анекдот?
– Вот парадокс: на сцене я играю роли не только лирические, но и комические, даже буффонные. А анекдоты не запоминаю и рассказывать их не умею.
– Что можете пожелать читателям журнала "Здоровье и успех"?
– Естественно, здоровья и успеха.
Беседовала
Галина ЦВЕТКОВА.
Здоровье и успех. – 1999. – № 11. – С. 14–16.
|
