« Назад
КАК СОБРАТЬ СПЕКТАКЛЬ
Отдел культуры "Рабочей смены" предложил Малой редколлегии посмотреть спектакль Белорусского государственного театра музыкальной комедии "Играем в принца и нищего" и сделать разбор. Малая редколлегия отнеслась к делу со всей ответственностью. В то время, как зал беззаботно хохотал, шумно аплодировал – бурно реагировал, увлекшись зрелищем, редколлеги бдительно всматривались в происходящее. Миссия критиков настраивала на определенный лад, и, наверное, поэтому возникали вопросы с восклицательным знаком. Правда, иногда наши посланцы поддавались настроению зала и сцены, но быстро спохватывались, вспомнив о предстоящем разборе.
И разбор состоялся.
Если бы произнесенное слово обладало реальной разрушительной энергией, последовала бы такая картина:
– Почему из классического произведения всемирно известного и любимого детьми писателя Марка Твена устроили клоунаду?!
Тут слышится треск, и колосники сбрасывают пестрой цирковой раскраски занавес.
– Почему оркестр вынесен на сцену, если у него есть специальное место?!
И со сцены в оркестровую яму летят пюпитры, стулья, а с ними оркестранты.
– Неужели в театре не хватает актеров, что кто-то один вынужден играть три роли?!
И рыжий парик, меч и воротник "арлекин" сбились в печальную кучку.
– И вообще! Почему актеры из средневековья говорят по-нашему: "Ну, ваще..."
И над развалинами спектакля закружились белые листья ролей.
Воображаемый результат "разбора" отрезвил критиков. Они сначала задумались, потом смутились, потом сделали вдох и выдох – и вышли из "критического" положения с предложением... пойти в театр. Да, пойти в театр, поговорить с режиссером, художником, актерами и хотя бы для себя "собрать" спектакль. А потом попроситься в зрительный зал просто зрителями – уж очень хочется смеяться, когда смешно, и грустить, когда грустно. И от всей души аплодировать, если душа того попросит.
Создатели спектакля приняли Малую редколлегию приветливо. Усадили в репетиционной комнате, как равных. Комнату эту можно считать кухней театра, а на кухню хозяева пускают только друзей, ибо вовсе не обязательно всем остальным знать секреты "кухни".
Вопросы – ответы, и спектакль, благодаря его авторам, с одной стороны, и воспоминаниям Малой редколлегии о происходившем на сцене, с другой, был собран.
Вначале было слово. И сказал его народ: сочинил легенду о том, как в некотором царстве, в некотором государстве настоящего короля подменили нищим мальчишкой. Что из этого вышло, представлял кто как мог. А через несколько сотен лет американский писатель Марк Твен предложил свою версию. Благодаря таланту, он внимательно заглянул в прошлое и увидел то, что недоступно глазам других. Королевская особа оказалась принцем Уэльским, а нищий мальчишка, кстати, похожий на него, как две капли воды, не кем иным как Томом Кенти – сыном забулдыги со Двора Отбросов. Твен описал эту историю со всеми подробностями быта второй четверти шестнадцатого столетия. А повесть свою назвал "Принц и нищий". Все мы ее хорошо знаем – читали и перечитывали. Ее живописно проиллюстрировали художники, кинематограф и телевидение, окончательно запечатлев в нашей памяти портреты героев.
Казалось бы, фантазия на эту тему себя исчерпала. Но нет. Идей и мыслей, заложенных в классике, хватит на многие подрастающие поколения, на многие виды и жанры в искусствах.
Недавно молодой композитор Александр Журбин и драматург Юрий Михайлов написали мюзикл и назвали его "Играем в принца и нищего". Почему так назвали? Вероятно, решили: книгу читали, фильмы смотрели, почему бы теперь не поиграть, если есть хорошо знакомые герои Твена, увлекательный сюжет и есть открытый современным театром прием "играем в...
В начале пьесы с помощью актеров авторы объяснили правила игры.
Первый актер (принц): Играем...
Второй актер (Том): По известной книге Марка Твена...
Третий актер (Нэнси): Хотя и не очень точно...
Четвертый актер (Джон): И даже вообще приблизительно...
Пятый актер (Гуго): Но все равно достоверно...
Шестой, седьмой, восьмой актеры (стража): Музыкальное представление...
Все актеры (вместе): "Принц и нищий".
Театр, если берется рассказывать книжку, делает это по-своему, как умеет, на своем языке. И, как любой рассказчик, что-то обязательно приукрасит, о чем-то расскажет подробнее, а кое-что и упустит. Естественно, подробней расскажет о том, что показалось ему лично особенно интересным и важным. Тут уж он пользуется всем, что имеет: словом, жестом, музыкой, костюмами, масками, декорациями. В мюзикле Александра Журбина и Юрия Михайлова многое берут на себя песни. Они пересказывают некоторые события, тем самым характеризуя героев и обстановку, и как бы "расчищают" время и место для игры, для ее основных моментов.
Итак, игра заложена в основу спектакля.
Кто не помнит с детских лет: самая интересная игра начиналась тогда, когда почти ничего не имея, за исключением какого-нибудь стула, мы представляли себе все, что хотели: хоть королевство, хоть космическую ракету. Мир был нашим. Так могут только дети и клоуны.
Режиссер спектакля Вячеслав Цюпа решает: пусть на сцену выйдут клоуны. Точнее, некая средневековая актерская труппа, которую, может быть, за дерзость выгнали из дворца, разжаловали в бродячую. А в те далекие времена актеры были похожи на нынешних клоунов по своему внешнему виду, и для того, чтобы начать играть, им достаточно было раскатать прямо на площади пестрый коврик, нацепить тут же парики и поярче раскрасить лица. И они начинали действие для почтеннейшей публики.
Так на сцене театра музкомедии появился коврик пестрой раскраски с разбегающимися от центра ромбами. Вообще-то, это не коврик, а Лондон. С позорным столбом в центре, с Двором Отбросов и королевским двором. Его строит художник спектакля Владимир Жданов вместе со зрителями. Актерам в нем очень удобно: две веревочные лестницы могут быть и деревьями, и стенами Вестминстерского дворца, и просто веревочными лестницами. Легкие качели – королевским троном. На этом ковре все время кто-нибудь во что-нибудь или в кого-нибудь превращается: придворные дамы в широких платьях, изобретенных художницей по костюмам Ольгой Желонкиной, вдруг, повернувшись в профиль, оказываются лихими гвардейцами-наездниками. Торговка Нэнси, когда надо – луной. Королевский лев – обеденным быком. Здесь бродят живые рояль, контрабас, саксофон, тромбон. А настоящий оркестр расположен за ковриком и играет роль театрального оркестра всех времен.
Собрать спектакль – дело нелегкое, особенно если он задуман как феерический аттракцион для взрослых детей. Такой жанр требует много из того, чего может не быть в драматическом или музыкальном театре. В театре, о котором идет речь, подобных спектаклей никогда не было. Никто на сцене не кувыркался, не стоял на голове, не висел под колосниками и не нырял вниз головой в оркестровую яму. Веселая вдова, Марица или Розалинда получили другое воспитание, нежели мальчишка Том Кенти. Они, в лучшем случае, могут позволить себе пройтись из одного конца сцены в другой, или станцевать так, как должны уметь танцевать дамы их круга.
Народная артистка БССР Наталья Гайда – типичная героиня по театральному амплуа. Но кто бы мог предположить, что она сможет стать героем-мальчишкой, дерзким и бесстрашным? Сможет легко пройтись колесом, взлететь вверх по веревочной лестнице. Сможет так заразительно хохотать и ловко драться.
У художника для творчества есть карандаш и бумага. У композитора – нотный лист и инструмент. У актера – тело и система актерского мастерства. А творчество режиссера будет воспроизведено только тогда, когда ему помогут все вместе: художник, композитор и актер. Вот потому гак важно режиссеру увидеть возможности каждого из них для воплощения своих идей. Суметь раскрыть их и сделать из просто коллег коллектив единомышленников.
Так же, как Вячеслав Цюпа увидел в Наталье Гайде будущего Тома, так в Александре Кузьменкове и Германе Козлове была "вычислена" пара, сыгравшая в этом спектакле по три роли: мошенники, они же королевские стражники, они же придворные. Эти персонажи отличаются друг от друга, так сказать, профессиями и чинами. А суть одна – воровская и разбойничья. Поэтому прямо на сцене они меняют мечи стражников на ножи мошенников или воротники придворных, и становится понятным, что королевский двор живет по тем же законам, что и Двор Отбросов.
Рыжий парик, намалеванные щеки и хитрая, как у циркового клоуна, физиономия. Это Александр Кузьменков. На театральной "кухне" Саша рассказал, что у себя в БГТХИ он занимался в каскадерской секции, и потому падения и полеты в Темзу – оркестровую яму – для него безопасны и, так сказать, обычны. Но вот импровизировать, подражая разным манежным и эстрадным юмористам, он в этом спектакле попробовал впервые. Малая редколлегия очень удивилась, поскольку, видя, как работает Кузьменков, решила, что он профессиональный клоун. А он, оказывается, драматический актер. Но так сумел в своей роли сплавить интонации известных нам мастеров смеха – Попова, Полунина, Карцева, – что далекие по времени его персонажи оказались вдруг такими узнаваемыми...
Рыжий клоун Анатолия Костецкого "взял на себя" папашу Кенти и расправился с ним довольно жестоко. Это карманчатое пресмыкающееся (весь комбинезон в карманах для бутылок и доносов), готовое за бутылку написать донос и отправить человека на виселицу, ненавистно актеру. Он с таким удовольствием шлепает его – а точнее, себя – о землю в потасовке, и с таким разоблачающим сарказмом выставляет напоказ все причины и следствия папашиных поступков, что кажется, будто Кенти-старший – самый главный его враг. Потому Анатолий в разговоре с Малой редколлегией вдруг заволновался, когда ребята с восхищением заговорили о смешных актерских импровизационных находках. Ему показалось, они забыли о том, что спектакль поставлен не ради смеха. Но редколлеги успокоили актера, заверив, что все это поняли и что даже финал спектакля, где вроде бы все стало на свои места: наказано зло и воздалось добру – не очень их успокоил. Огромная корона, спускавшаяся на тросах сверху под деловитые возгласы "майна-вира", предназначалась справедливому королю, которого так жаждал народ. А он стоял – маленький, изящный принц Татьяны Лосевой, узнавший, наконец, какие чудовищные законы царят в его государстве, как лживы его приближенные, темен народ и как все-таки прекрасны лучшие представители этого народа: Том, Нэнси, Майос Гендон – добрый рыцарь. Он полон решимости все исправить. Он ждет этой короны. И вот он в ней, наконец! Но огромная золотая, инкрустированная драгоценными камнями корона напоминает клетку, в которой мечется справедливый король Эдуард. И актеры бродячей труппы поют:
Мы добрались до эпилога.
Осталось рассказать немного:
Бедняге Эдуарду править
Недолго было суждено.
Он покровительствовал
нищим,
Снабжал их хлебом
и жилищем,
И тем успел себя прославить.
Но это было так давно.
Конечно, бывшая королевская труппа повела себя очень дерзко по отношению к царствующим особам, за что и была разжалована в бродячую. Таких примеров в истории средневекового театра хватает, потому что актеры не соглашались только развлекать, только веселить публику. Они считали, что смех должен исправлять человеческие пороки, лечить людей, только тогда их жизнь, их искусство обретают смысл. Они пронесли свое призвание через века. И если сегодня в зрительном зале смеются, то смеются не только над курьезами в старой Англии и над ее недалекими обитателями, смеются над человеческими пороками – трусостью, лживостью, подхалимством и невежеством, существующими и сегодня.
Разговор Малой редколлегии с актерами театра закончился просьбой еще раз показать им спектакль. Актеры согласились. А вопросы, кстати, задавались те же, что звучат вначале. Правда, без восклицательного знака, что существенно. И означали они не желание разрушить, а желание узнать. Узнать, почему спектакль строился так, а не иначе. Увидеть, как все составные его части режиссер подчинил своей идее.
Какая это удивительная, живая и переменчивая планета – сцена! Она существует по своим собственным законам и только для тех, кто их признает. Кто готов ее понять, и принять, и простить ошибки. А они, конечно, бывают, потому что обитатели этой планеты – живые люди.
– Тысячи лет театр пытался показать мир на ладони сцены, – так начал свой рассказ режиссер Вячеслав Цюпа.
Нам это понравилось, и мы решили запечатлеть ладонь сцены в оформлении этой статьи.
Алла НИКИТИНА.
Рабочая смена. – 1986. – № 4. – С. 14–16.
|
