« Назад
Любите ли вы театр так, как любит его директор?
 Легка ли жизнь оперетты, чем можно компенсировать небольшие зарплаты артистов и какую выгоду приносят обменные гастроли? Корреспондент агентства "Минск-Новости" побеседовала с директором Белорусского государственного академического музыкального театра Александром Петровичем.
…Кабинет директора находится в интересном положении: над ним – репетиционный балетный зал, под ним – хоровой. Потолок "танцует", пол "поет".
– Контролируете процесс, не выходя из кабинета?
– Нет. Мне не надо ни за кем следить – у нас все видно на сцене.
– О ключевых фигурах производства в былые годы писали книги, снимали фильмы: "Директор", "Председатель". Теперь – нет. Хотя значение руководителя и его функции почти не изменились, разве что появились новые названия старой должности – "топ-менеджер", например. Александр Евгеньевич, вопрос на засыпку: как и откуда появляются директора театров?
– Могу рассказать то, что сам видел, вижу и в чем участвовал. У министра культуры БССР Михневича в 1980-х была своя система подготовки руководящих кадров. Он брал молодых специалистов, едва ли не вчерашних студентов, к себе в министерский аппарат инспекторами. Затем отправлял их в коллективы и организации на посты замов. Возвращал в аппарат на руководящие должности. И только потом назначал директорами театров. Школу Михневича прошли Евгений Климаков, директор Белорусского государственного театра кукол, Эдуард Герасимович, директор Национального академического драматического театра им. М. Горького, и я. А возьмите флагман белорусской культуры – Национальный академический Большой театр оперы и балета. Кто им руководит? Бывший заместитель министра культуры Владимир Гридюшко. Все, что сейчас делается в театре, подтверждает правильность такого назначения.
– Каким основным качеством должен обладать директор?
– Качеств много. Но главное тут – жизненный опыт и чиновничья школа. Они помогут расставить людей в коллективе – каждого на свое место, выстроить отношения с "верхами".
 – Сегодня Музыкальный работает в самых разных жанрах: оперетте, комедии, мюзикле, ревю, опере, балете. Плюс восемь музыкальных постановок для детей, чего нет ни у одного «взрослого» театра страны. Кстати, Александр Евгеньевич, вы сами что больше любите?
– Театр. Я люблю театр. Не могу сказать, что в нашем театре мне нравится все. Но когда получается хорошая постановка, я рыдаю от счастья. Сажусь в ложе позади всех, чтобы никто не видел моих эмоций.
– Музыкальный – "многостаночник" и по другим параметрам. Здесь качество постановки зависит от дирижера, музыканта оркестра, солиста, танцовщика…
– …Художника, костюмера, артиста хора, осветителя – от абсолютно всех участников производственно-творческого процесса. В режиссерском театре режиссер – бог. А у нас – все боги.
– И каково с ними работать? У вас в подчинении более четырехсот человек…
– Как говорила героиня фильма "Москва слезам не верит", трудно научиться руководить двумя, а дальше численность не имеет значения. В работе я опираюсь на специалистов, знатоков, асов в своем деле. Это прежде всего художественный руководитель театра Адам Мурзич, а также главный режиссер, главный дирижер, главный художник, главный хормейстер… Мы все обсуждаем.
– До чего договорились?
– До перестройки коллектива. Например, разделили балетную труппу на классический балет и мюзикловый, и все стало на свои места. "Обыкновенное чудо" – не "Жизель", танцевать на пальцах не требуется. В балете оперетты и мюзикла много студентов БГУКИ, которые учатся и работают у нас.
Перестройка коснулась и оркестра. По штатному расписанию там должно быть менее 90 человек, а по факту – сто с лишним. Поставили вопрос: зачем кормить совместителей? Тот, кто хотел работать именно у нас, остался. Кстати, за счет сокращения численности оркестра мы и создали второй балет, ни единой дополнительной штатной единицы не просили. Дали оркестрантам два выходных, чего нигде нет. Концертмейстерам и некоторым музыкантам установили высокие персональные оклады и тем самым освободили их от беготни по халтурам.
 – А что делаете для артистов? Зарплаты ведь маленькие.
– Все, что можем, даем – надбавки, премии, материальную помощь. Наш театр зарабатывает только пять месяцев в году: в октябре, ноябре, декабре, феврале и части марта. Потом начинается такой минус, что люди уходят в отпуск без премий. Что и говорить, ситуация сложная.
– Чем ее можно компенсировать?
– Созданием положительного имиджа. Чтобы в театре хотелось работать. Чтобы это было престижное и одновременно комфортное место. Чтобы актер чувствовал: его ценят, уважают, понимают и в своем коллективе, и в столице, и в стране. Этим руководство тоже занимается.
В нашем обществе к оперетте, мюзиклу и музыкальной комедии все еще относятся как к чему-то неполноценному, развлекательному: "А-а, легкий жанр". Между тем это сложнейший вид искусства. Нужно уметь пользоваться микрофоном. Поддерживать прекрасную физическую форму. Пение, пластика, движение, сценическая речь артиста находятся в одной связке. Ритм на сцене стремительный, а то и бешеный.
 – Какие вершины намерены взять?
– Сейчас мы находимся на полпути к тому успеху, какой был у белорусской музкомедии в 1980-х, когда на этой сцене пели выдающиеся солисты Григорий Харик, Арнольд Ранцанц, Алексей Исаев, Петр Ридигер, Наталия Гайда. Это сияние звезд. Сильная игра, искрометные постановки. Вот достойная цель.
Народная артистка Беларуси Наталия Гайда и сейчас в наших рядах, она для молодых как путеводная звезда.
– Заглянем в афишу. Штраус, Кальман, Легар, Чайковский – классика, базис. Но не могу не спросить: а почему исчезла советская оперетта? В репертуаре Музыкального есть "Севастопольский вальс" Листова, но играете его вы очень редко.
– Дунаевский, Милютин, Хренников, Соловьев-Седой не стали хуже оттого, что их нет в нашем репертуаре. Однако надо понимать – изменился зритель. Не только и не столько мы его воспитываем, сколько телевидение, Интернет. Он развращен ими. У него развилось клиповое сознание, которое не приемлет ту драматическую основу, то духовное напряжение, которое есть в советской оперетте. Растут еще музыкальные режиссеры, способные адаптировать советскую классику к сегодняшним реалиям.
– Вы говорите: зритель изменился. Меньше аплодирует?
– Оваций меньше не стало, но… Меня очень волнует то, что, по большому счету, потеряно несколько поколений. Где-то в самом конце 1980-х культура исчезла из основных векторов развития общества. Вспомните, сколько самодеятельных студий, театров, секций работало при домах и дворцах культуры. Где они? Самодеятельность подпитывала и нас, профессионалов. Во многих семьях дети учились музыке. Зайдите сегодня в магазин "Музыка" на улице Якуба Коласа – для собственно музыки остался закуток.
С исчезновением установки на гармоническое развитие личности произошли большие потери. Размылось само понятие "интеллигентный человек", его трактуют как "человек не физического труда", а это не так. Продавец, сантехник, строитель, коммерсант, дворник, таксист… Их тоже можно называть интеллигентами, потому что интеллигентность – это внутренняя культура, которая нарабатывается годами, а не чтением двух-трех книжек, и проявляется в каждом поступке человека. Неинтеллигентный специалист – это нонсенс, абракадабра. Нет внутренней культуры – нет и качества ни в чем.
– Александр Евгеньевич, вернемся все же к делам театра. Вовлечение в международную орбиту – откуда это пошло? Россия, Азербайджан, Литва, Казахстан – с музыкальными театрами этих стран у вас обменные гастроли и совместные постановки, что большая редкость на постсоветском пространстве. Как удалось?
 – Во-первых, главный режиссер нашего театра Сусанна Цирюк востребована и в театрально-музыкальном мире России. Она установила контакты с екатеринбуржцами, питерцами, карагандинцами… Во-вторых, большую роль сыграл в судьбе театра Владимир Дражин. Будучи послом Беларуси в Литве, Владимир Нестерович много сделал для сближения наших стран, в том числе в области культуры. В итоге мы подружились с музыкальными театрами Клайпеды и Каунаса, дважды гастролировали там с большим успехом, выступали также в Вильнюсе. В-третьих, мы начали активно сотрудничать с российскими театрами драмы – из Смоленска, Тулы, Калуги. Кстати, один из старейших в России Калужский областной драмтеатр приезжает к нам через месяц. А мы День единения народов Беларуси и России встретим в Калуге. Везем девять постановок и гала-концерт. На сентябрь – начало октября запланированы гастроли в Екатеринбурге. Едем на десять дней. Очень ответственно – город театральный. Уже волнуемся: как примут?
– Гастроли приносят прибыль?
– Нет. И не потому что билеты не продаются. У нас залы всегда заполнены, причем цена на билет, например, в России выше, чем в Беларуси. Убыточны они потому, что велики расходы на транспорт и гостиницу. Везем оркестр, костюмы, декорации. Если выезжают 150–200 человек, без господдержки никак нельзя.
Но у гастролей есть и другая сторона, может быть, более важная, чем денежная. Нельзя вариться в собственном соку, нужно выезжать, принимать гостей на своей сцене, сравнивать, оценивать, учиться. Иначе – тупик. Провинциальность. Болото.
Есть и третья сторона – общественно-политическая, когда театр становится народным дипломатом. Через искусство легче понять друг друга. В этом году, надеемся, родится совместный белорусско-венесуэльский проект – мюзикл "Памяти Уго Чавеса". Ведущие роли будут играть венесуэльцы, сама постановка будет идти на испанском языке, премьера состоится в Минске и Каракасе. Работа над мюзиклом уже идет.
– О чем мечтает директор?
– Давайте я назову что-либо одно, иначе мы проговорим до полуночи.
Очень хочу, чтобы наш проект – первый национальный мюзикл "Софья Гольшанская" Владимира Кондрусевича, премьера сезона – стал в нынешнем году участником фестиваля искусств "Славянский базар в Витебске".
 Нет, с одной мечтой не получается. Сугубо национальный мюзикл уже есть. Теперь нам нужна белорусская музыкальная комедия.
– Когда-то она была в театре – "Нестерка" Григория Суруса. Не хотите возобновить?
– Мы внимательнейшим образом посмотрели этот спектакль в записи. Увы, увы… Произведение осталось в прошлом веке.
Объявлен конкурс на создание национальной музыкальной комедии. Заявок немало, но опять скажу "увы".
– Кто тут слабое звено – композиторы, либреттисты?
– Поступает немало предложений поставить оперу, мюзикл, а вот с белорусской комедией дело не движется. Не хочется лаптей и "ля-ля тополя". Нужно нечто брендовое, значимое – этакая музыкальная белорусская "Война и мир".
Композиторы… Они пишут для себя, но не для конкретного театра. Когда-то Андрей Макаенок создавал пьесы для купаловцев. И нам хочется своего музыкального Макаенка.
– Александр Евгеньевич, мы не обсудили проект реконструкции здания театра, который я вижу на вашем столе…
– Ремонт, реконструкция, модернизация – все будет, зданию ведь 33 года. Однако технические вопросы и планы, которых громадье, – все это касается специалистов. Осилим.
– Тогда завершим беседу ближайшей премьерой. Что это будет?
– В конце этого месяца на сцену вернется в новой редакции "Цыганский барон" Штрауса. А 8 марта состоится гала-концерт "Звезды балета Беларуси и России". Это роскошный балетный проект, в котором принимают участие примы и премьеры ведущих театров Беларуси и России Игорь Колб, Елена Кузьмина, Виктор Лебедев, Анна Кулигина, Чинара Ализаде, а также ученики Балетной школы Марины Вежновец и она сама, ведущая солистка Большого театра оперы и балета Беларуси.
– Будут танцевать "под вашу дудку"?
– Под наш оркестр. Приходите!
Светлана ШИДЛОВСКАЯ
Минск-Новости. – 2014. – 3 мар.
Фото Алексея КОЛЕСНИКОВА и из архива Белорусского государственного академического музыкального театра
|
