« Назад
 Ни слова про оперетту!
Самые опасные люди для богемы — журналисты: видят ее, богему, без грима, знают закулисные дела и могут показать всему миру не вполне приличную изнанку. Видела, и не раз, с какой открытостью народная артистка Беларуси Наталия Гайда идет на контакт даже с малознакомыми журналистами, и стало понятно: изнанка здесь такая же, как лицо.
А лицо прекрасно. Мы говорим с Наталией Викторовной про грядущее 1 мая, когда актрисе исполнится 75. Музыкальный театр, ее вотчина, крест и пьедестал, хочет растянуть юбилей во времени: чтобы были и творческие вечера, и бенефис, и традиционный фестиваль «Наталия Гайда приглашает», на который съезжаются артисты из Екатеринбурга, Санкт-Петербурга, Алма-Аты…
— Так бы я понервничала один раз, а придется нервничать весь год, — смеется она.
— Будете к юбилею что-то менять? Пойдете к косметическому хирургу?
— По правде говоря, диалоги с зеркалом веду. Посмотрю с одной стороны и думаю: стареть надо красиво и не комплексовать. Посмотрю с другой — все-таки актриса должна быть в форме и хорошо бы вот здесь кожу подтянуть, а здесь веки подрезать…
— Брижит Бардо ничего не делает и даже волосы не красит…
— Я тоже. Мне идет седина. Люблю серебро, жемчуг, они делают седину благородной.
— Наталия Викторовна, вы с Юрием Георгиевичем Бастриковым, оперным певцом, народным артистом, звездой Большого театра Республики Беларусь, прожили в браке 47 лет. Всегда хотела поговорить с вами о любви, семейной жизни. Прошло два года, как умер Юрий Георгиевич. Возможно, рана не так болит?
— Болит. И все сильнее. Перебираю в памяти наши дни, годы, приходит понимание многих вещей… Я состоялась как актриса благодаря Юре. Он сделал так, что моя актерская сущность никогда не вступала в противоречие с сущностью женской.
— Вопрос чисто ассоциативный. Почему красивые, образованные, просто роскошные женщины, да хотя бы из вашего театра, остаются без пары?
— Есть две закономерности. Если девушка не выходит замуж во время учебы, потом мужчины… куда-то исчезают. Вторая причина: взрослая девушка гораздо требовательнее той, что выскочила замуж по первой пылкой влюбленности. Современные мужчины требованиям состоявшейся женщины, как правило, не отвечают.
— И что лучше — жить в "детском" браке или жить одной?
— Не знаю. Бог уберег меня от опрометчивого брака. Возможностей было много, не могу обижаться на невнимание мужского пола. Но я не торопилась. Была у меня одна особенность: не умела любить. Влюблялась сразу. И тут же остывала. Меня не хватало на долгие отношения.
— В каких влюблялись?
— Только не в напомаженных красавцев! И не в черных-волосатых, которых сейчас называют мачо. И не в качков. Видимо, мне важна душа, творческое начало, талант. Но, повторю, я не хотела выходить замуж. Была еще одна причина: больше всего на свете я хотела петь. Так что все шло к тому, чтобы остаться одной.
— Как Юрию Георгиевичу удалось склонить вас к венцу?
— Он очень плотно стал ухаживать за мной на втором курсе консерватории (Наталия Гайда и Юрий Бастриков окончили Уральскую консерваторию. Из Свердловска в Минск их пригласили в 1969 году. — Прим. авт.). Я наблюдала, как Юра общается с другими людьми. В раздевалке подал девушке пальто… Выстоял очередь, чтобы купить своей бабушке огурчиков… В спортивном лагере наколол дров… Я заболела — обегал все аптеки и нашел лекарства. Человек раскрывается в таких мелочах. Сама я уехала из дома в 17 лет, училась, работала, снова училась, причем одновременно в юридическом институте и консерватории… Наступил момент, когда захотелось иметь плечо, на которое могу опереться. И такое плечо оказалось рядом.
"Юра, давай зарегистрируемся в конце апреля". За этим скрывалась хитрость: в итоге я вышла замуж в 25 лет. А 1 мая мне исполнилось 26. По тем временам — девушка-перестарок.
— Юрий Георгиевич изменился после свадьбы?
— Нет. Я тяжело переносила беременность, полгода лежала на сохранении, муж приносил в больницу все, о чем просила. Меня держали на диете, так он жарил отбивные, и в мешочке на веревочке я поднимала их через окно в палату. Каким великолепным отцом был Юра! По утрам готовил завтрак, отправлял дочь в школу. Я очень много работала, выматывалась, со спектаклей приходила за полночь. Юра все понимал, сочувствовал, никогда ни в чем не упрекал, ограждал от бытовых проблем.
— Вытащили счастливый билет.
— Да.
— Ревновали мужа?
— Да, я ревнивая. Юра был красив. В юности — спортсмен, конькобежец, входил в сборную РСФСР, семь лет его рекорд никто не мог побить… Женскую красоту он ценил, любовался ею. Однажды я сказала: "Юрочка, когда ты идешь по улице со мной, смотри только на меня". — "Натик, ну конечно…" Он не давал поводов для ревности. Но и я воспитывала себя, укрощала свою взрывчатость.
— А ревновал ли муж?
— Ему было тяжело: мне в любовники записывали всех актеров, с кем играла на одной сцене. Присылали письма без подписи: "Оперный. Бастрикову. Ваша жена с тем-то и с тем-то… "Писали и мне: "Муж вам изменяет".
— Вы знали, кто автор писем?
— Я догадывалась и очень переживала. Недоброжелатели писали и "наверх", давили на аморалку: мол, на гастролях от похождений Гайды гостиница аж тряслась… Юра внешне был спокоен и старался успокоить меня: "Натик, ты успешная, яркая, где ты — там солнышко, люди это редко прощают".
— У вас наверняка были поклонники из "высоких кабинетов". С кем-нибудь из них вы были знакомы близко?
— Отвечу так: в те времена можно было довольно часто увидеть в зале первых лиц. К нам в театр на спектакли трижды приходил Машеров. И Кузьмина мы видели, он очень любил "Баядеру". Хаживали Аксенов, Ермошин, Герасименко, Антонович, причем Иван Иванович (Антонович. — Прим. авт.) звонил мне домой: "Наталия Викторовна, я не могу не поблагодарить", так ему понравилась "Моя прекрасная леди".
— Замужние женщины тоже иногда влюбляются — об этом мюзикл "Джулия", который шел в вашем театре. Джулию Ламберт играли вы. С вами могло такое приключиться?
— И приключилось. И вполне серьезно. Красиво и возвышенно. Я влюбилась в молодого мужчину, он, к счастью, не был человеком театра. Что тут сказать — надо быть благодарной даже любви без будущего, потому что это обновление чувств. Небо становится голубее, цветы пахнут сильнее. И на репетициях начинаешь не ходить, а летать.
— А семья, муж?
— Это святое.
— Не согласитесь ли вы с тем, что хороши те браки, которые строятся и на любви, и на договорных отношениях, причем кое-что — "ты должен", "ты обязана" — не проговаривается, а подразумевается?
— Соглашусь. Но кое-что и проговаривается! Я, например, зная свои недостатки, мужу сразу сказала: "Юра, я буду плохой женой, но хорошим другом. Ненавижу кухню, не умею и не люблю готовить". У меня это на генетическом уровне: мама, бабушка не любили готовить. Впрочем, в советское время поесть не было проблемой: столовые, кафетерии на каждом шагу, все дешево. Какие были каши, я до сих пор их помню!
— "В любви не бывает слишком поздно", — поется в одном фильме. И в 75 лет жизнь начинается. Что будет, Наталия Викторовна, если придет любовь?
— Я думаю, Юрочка простит… Между прочим, в другой песне поется: "Когда проходит молодость, еще сильнее любится". Некоторые молодые люди считают, что это у них — любовь, а у нас — уже нет. Мне кажется, что именно у нас — страсть, задор, азарт. У молодых все как-то вяло, скромно. "«Что ты хочешь, сейчас время такое, все деньги зарабатывают", — говорят мне. Отвечаю: "И деньги зарабатывать можно с азартом!"
Чем дольше человек живет, тем больше ценит чувства и живет ими. Вспомните, Лиля Брик в свои 86 лет отравилась оттого, что возлюбленный не пришел на свидание. Произошел конфликт между стареющим телом и молодой душой.
— Формула любви от Наталии Гайды. Любовь — это…
— Это страсть с плюсом. Плюс нарабатывается в семье. Плюсом становятся уважение к партнеру, умение его чувствовать, но не растворяться в нем, компромиссы. А страсть с минусом — это уже развод.
Светлана Шидловская
Вечерний Минск. – 2014. – 9 янв.
|
