« Назад
ЖИВУ ТЕАТРОМ
Когда я пришел на обусловленную встречу, по областному телевидению шла передача о Белорусском театре музыкальной комедии. Чередовались отрывки из спектаклей, сменялись актеры на экране, каскадом сыпались шутки. А один из его руководителей – главный режиссер театра Вячеслав Олегович Цюпа – сидел рядом со мной. Передача кончилась, и он сказал:
– Вот вы и познакомились с нашим театром.
– Не только сейчас. За время ваших гастролей севастопольцы уже посмотрели много спектаклей, увидели всех актеров, некоторых полюбили. Теперь интересно узнать и о вас.
– Что именно?
– Чем увлекаетесь, чем живете?
– Театром, разумеется.
– Говорят, вначале было слово... А у вас?
– Музыка и... кино. Музыкой увлекался с раннего детства. Тогда же снимался в роли Кая в "Снежной королеве", в фильмах "Тайна железной двери". "Пассажир с "Экватора". Короче, музыка для меня стала определением существительного "театр". Потому и учился – вначале в музыкальном училище им. Гнесиных, затем в театральном институте им. А.В. Луначарского.
– Вы пришли в театр па пороге больших перемен. И творческих, и организационных. Какие проблемы стоят в этом смысле перед вами как режиссером музыкального театра?
– Так получилось, что за долгое время существования театра оперетты к нему перестали относиться как к самостоятельному творческому организму. Чаще видели в нем второсортную оперу. Да и сам музыкальный театр помог себе подорвать репутацию, сводя свои устремления к одной цели: развлечь уважаемую публику одними и теми же куплетами, каскадами и стертыми словами о любви и т. д. Ну а назначение театра именно в том, чтобы говорить и о любви, и о красоте каждый раз по-новому, неповторимо. И решать проблемы, которые стоят не только перед персонажами того или иного сценического произведения, но и перед зрителями – нашими современниками.
– А это по силам театру музкомедии?
– Думаю, да. Потому что в арсенале театра такое мощное выразительное средство, как музыка, которая позволяет делать обобщения, позволяет расставлять очень сильные эмоциональные акценты. Помогает театру там, где заканчивается и уже, может быть, бессильно слово.
– Очевидно должен соответственно меняться и репертуар – лицо театра.
– Безусловно! Репертуар должен быть выстроен из произведений уникальных для своего жанра, которые не только развлекают, но прежде всего увлекают, И даже – лелеем такую мечту – потрясают зрителя трагикомическим многообразием жизни.
– Наш разговор приобретает несколько общий характер. А если обратиться к конкретному примеру?
– Пожалуйста. Наш спектакль "Сирано" я бы хотел считать второй главой (первая – спектакль "Сестра Керри" Р. Паулса в Ростовском музыкальном театре) последовательного театрального рассказа о многообразии проявления человеческого духа во всей широте театральных форм. Тема осмысления человеком своего места в окружающем мире является определяющей и в спектакле "Сильва", над которым сейчас идет работа. Сюда же хочется отнести "Фиалку Монмартра" с ее мыслью о том, что составляет праздник творчества. Продолжением разговора о личной ответственности художника перед временем и людьми будет спектакль-исследование "Было или не было" – сценический вариант романа М. Булгакова "Мастер и Маргарита".
– Но, Вячеслав Олегович, любая программа может остаться "воздушным замком", если не найти единомышленников среди актеров.
– Разумеется. И такие люди в нашем театре есть. Как среди молодых, так и среди признанных лидеров, готовых бесконечно совершенствовать свое мастерство, соединяя в себе качества философа и акробата, способного "музицировать" словом. Главное, что обнадеживает, – это их творческая отзывчивость, готовность заняться новым, пока еще не опробованным, без гарантии на обязательный успех.
– Мне нравится ваш оптимизм. Но все-таки, положа руку на сердце, скажите – не возникает ли у вас иногда чувства неудовлетворенности сделанным, когда хочется... прервать репетиции?
– Бывает, и часто. И возникает оно от странного ощущения, что сделанное куда-то исчезает... В нашей профессии, к сожалению, нельзя воскликнуть: "Остановись, мгновенье!", фиксируя прекрасные находки актеров, режиссера... Мы во власти сиюминутного творческого процесса, плоды которого рождаются на глазах. И порой так же непредсказуемо исчезают. И состояние опустошенности возникает от невозможности эти мгновения вернуть, как хотелось бы.
– В этой связи мне вспомнился один случай. Когда я был на спектакле "Сирано", то в антракте услышал разговор двух парней: "Ну, что – будем смотреть второе действие или пойдем потрясемся... на "Ивушке"? Как это объяснить?
– Явление знакомое. Устами этих парней говорят те, кто смотрит на театр сквозь призму телевидения, кино, эстрады. Ими предложены гораздо более зрелищные формы искусства. Но я уверен в одном: театр изменяет человека. Пусть даже на два-три часа, пока идет спектакль. И здесь мне хотелось бы быть безусловно интересным своему поколению, прошедшему через дискотеки, рок-группы, через тотальное увлечение вокально-инструментальной музыкой. Хотелось бы быть режиссером, придумывающим спектакли, способные "конкурировать" с теми увлечениями, которым отдает предпочтение молодежь. В борьбе за зрителя театру трудно выстоять в одиночку. Поэтому необходимо, чтобы происходило обучение зрителя театральному языку, как существует обучение музыке, рисованию, танцу.
– Тогда что бы вы хотели изменить в самом зрителе? И прежде всего в молодом?
– Развивать интерес к размышлениям над явлениями жизни, своего времени.
– Я заметил, вы все чаще стали поглядывать на часы.
– Да, у меня вечерами, перед каждым спектаклем, встреча с актерами.
И мы пошли в театр. Уже у служебного входа я все-таки не удержался и спросил:
– Как вам здесь – не жарко?
– Нам здесь хорошо, – с улыбкой ответил он. – Море не расслабляет, солнце не расхолаживает: мы встретили зрителя, с которым актеры вступили в прямой диалог. Это главное.
Интервью провел
В. РЫБНИКОВ.
Слава Севастополя. – 1986. – 20 июля. – С. 4.
|
