Шехеразада из "Минск-балета" (1994 г., Вестник)

"Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом", – сказали себе в балетной труппе Государственного театра музыкальной комедии Республики Беларусь и решили добиться статуса "Минск-балет". Для этого взялись за постановку хореографического вечера в дополнение к уже идущим "Штраусиане" (пост. В. Бурмейстера) и "Испанскому дивертисменту" (пост. Херардо).

Кто инициатор? Главный балетмейстер театра Н. Дьяченко, сумевшая увлечь своих артистов на воплощение поставленной перед ними непростой задачи. В концертное отделение отобрали не что-нибудь – шедевры классики и жемчужины современной хореографии высших степеней сложности. Для начала вечера – раз pas de quatre Пуни – Перро (возобновленный А. Долиным)! Дальше – больше: монолог Мэхмэнэ-Бану из "Легенды о любви" А. Меликова – Ю. Григоровича, Цыганский танец на музыку Б. Желобинского в постановке К. Голейзовского, pa de deux из балета "Арлекинада" Р. Дриго – Ф. Лопухова (по М. Петипа), Танец саботьеров из "Тщетной предосторожности" Герольда – О.Виноградова…

Как отнестись к столь дерзкой затее? Вероятно, как к смелому эксперименту, порожденному желанием работать, профессионально совершенствоваться на подлинно прекрасном хореографическом материале, испробовать собственный творческий потенциал.

Артистов балета в республике весьма успешно готовит Белорусское хореографическое училище. Естественно, что по его окончании лучшие выпускники пополняют труппу Государственного академического Большого театра балета Республики Беларусь. Но и в театр Музыкальной комедии попадают далеко не самые бесперспективные ученики академической школы. Обречь их на второстепенную роль канканных подтанцовок значило бы погасить творческий огонек, попросту дисквалифицировать их. И если в названном выше репертуаре, знавшем интерпретаторов выдающихся, если не великих, наивно было бы ожидать художественных откровений, то познакомиться с результатом кропотливой работы, открыть индивидуальности было интересно.

В общем-то, так и случилось. О техническом совершенстве или абсолютной чистоте исполнительской формы говорить пока рано. Внешние, профессиональные данные артистов тоже не всегда полно соответствовали задачам образности. И все же специально приглашенной из Петербурга К. Тер-Степановой удалось добиться от молодых Татьяны Ероховец (Люсиль Гран), Юлии Дятко (Карлотта Гризи), Дианы Лопковской (Фанни Черрито) и Оксаны Семеновой (Мария Тальони) достойного в данном контексте уровня исполнения, включившего – что особенно ценно – и понимание стиля произведения.

В Мэхмэнэ-Бану Татьяна Сергейчик передала трагическую напряженность своей героини. Нервная экспрессия была и в Цыганке Екатерины Веретенниковой. Технически уверенно и артистично выступили обаятельные Юлия Дятко и Константин Кузнецов в pas de deux из ''Арлекинады". Сценически эффектный Игорь Ханцевич, у которого, думается, немалые резервы для творческого роста, исполнил миниатюру "Тореро", выразительно поставленную Н. Дьяченко на музыку из "Кармен-сюиты" Ж. Бизе – Р. Щедрина. Образы веселых и задиристых деревенских парней, стремящихся перетанцевать друг друга, создали Вадим Меляшкевич, Сергей Руклецов, Дмитрий Скачок и Константин Чушкин.

Удачно найденный режиссерский прием краткого высвечивания финальной позы каждого танца позволил вынести поклоны в конец отделения, не позволив ему распасться на составляющие.

…На вторую часть вечера припасли премьеру одноактного балета "Шехеразада". Музыкальной основой хореографии известной танцовщицы Большого театра России Ларисы Трембовельской послужила одноименная симфоническая сюита Н.А. Римского-Корсакова – произведение программное, написанное по мотивам арабских сказок "Тысяча и одна ночь". Сама тема, замечательная партитура, конечно же, привлекали. Но, даже отрешившись от спектакля М. Фокина, они таили в себе и серьезные проблемы сценического воплощения сегодня. Музыкальный тематизм композитора диктовал жесткие условия, и, помимо всего прочего, действие должно было быть сжатым и стремительно развивающимся.

Л. Трембовельская создала собственное либретто, которое, отнюдь не изобилуя захватывающими коллизиями и не отличаясь сценарной разработкой, легло на музыку. Свой спектакль Л. Трембовельская увидела как ориентальную хореографическую ретроспективу. Следуя правилам сценарной драматургии и балетной режиссуры, она каждую сцену начинала с пластической "реплики" Шехеразады, которая лишь во вступлении почему-то "захватила" тему грозного и жестокого владыки Шахрияра, возлежавшего тут же на диване. Затем диван, отдавая дань драмбалету, уезжал за кулисы, а за ним исчезал и ходульный палач с огромным топором на плече.

Теме последующего сонатного аллегро "Море и синдбадов корабль" соответствовало появление девушек-волн. В них из последних сил боролся за жизнь Синдбад. За этой картиной довольно долго наблюдала юная Царевна, которой не оставалось ничего лучшего, чем выглядывать из-за бархатного портала. Но вот волны выбросили Синдбада на берег (здесь удачно найденную образную роль спасительного прибоя сыграли уже танцовщики, названные в программке тритонами).

Между Синдбадом и Царевной зародилось чувство любви. Но Царевна приглянулась и коварному Джину. Согласно первоначальному замыслу он должен был увидеть девушку пролетая над морем. Но из-за скромной машинерии сцены от этого пришлось отказаться. Впрочем, в спектакле и без того осталось достаточно трюков и полетов. Здесь и огонь с дымом из-под земли, предшествующие появлению Джина, и таинственное исчезновение Царевны "под облаками"…

Итак, Джин замыслил недоброе. Неожиданно возникнув во дворце Царевны и получив ее решительный отказ. Джин заставляет окаменеть всех, включая самого жениха Синдбада. И похищает возлюбленную.

Нарушая всякую логику поведения, музыка не позволяет Синдбаду сразу адекватно отреагировать на случившееся перед его глазами. И если прислужницы Царевны пластикой хоть как-то передают охватившее их смятение, то деморализованный Синдбад, дожидаясь всплеска музыкальной активности, просто склоняется на чье-то плечо.

Однако, как и надлежит мужественному герою, Синдбад все же пускается на поиски похищенной невесты и находит ее в волшебном салу. Совершив обряд венчания – Царевна возлагает на голову совсем уж европейскую фату из белого капрона под венком таких же белоснежных цветов, молодые покидают таинственное место.

Все с большим вниманием слушает Шах рассказ Шахеразады Даже с дивана поднялся.. А сказка близится к развязке. Джин преследует Царевну и Синдбада и оказывается в гуще толпы на городской площади. Но близок последний час злодея. Подобно Антею, который черпал силы, приникая к Земле, Синдбад находит поддержку в морской пучине. Вступив с Джином в единоборство и метнув меч, врученный ему ранее Царевной, Синдбад разрушает волшебный замок, виднеющийся далеко в море, а вместе с ним и колдовские чары.

Корабль под всеми парусами увозит героев повествования Шахеразады в дальние страны.

А что же сама рассказчица? Величавая, увенчанная Шахом драгоценной короной, она торжествует победу Разума и Добра.

В своем спектакле Л. Трембовельская тяготеет к драмбалету, но одновременно стремится динамизировать танцевальное действо. Оставляя в стороне пластические метафоры, она достигает определенной образности отанцовыванием музыки. Такова эстетика ее "Шехеразады", лексика которой основана на классической технике с привнесенным в нее восточным колоритом. Прием не новый, но гениально использованный в "Легенде о любви" Ю. Григоровича.

В "Шехеразаде" многообразие танцевальных форм. Мужские соло Синдбада, вязь его дуэтов с Царевной, "змеиная" пластика одалисок и самой Шехеразады… Ее партию исполнила по-восточному гибкая Людмила Киселева. Образ хрупкой, недоступно-прекрасной Царевны создала грациозная и академичная Татьяна Ероховец. Царевна Юлии Дятко более непосредственна и эмоциональна. По непонятным причинам, за несколько дней до премьеры от участия в спектакле отказался Игорь Молчан, и тогда на партию Синдбада был приглашен Олег Корзенков – бывший солист ГАБТОБа Республики Беларусь, ныне работающий в "Балете Кремля". За три дня артист выучил хореографический текст непростой роли, в чем помог уже богатейший опыт. О. Корзенков, привыкший к огромному пространству сцены Кремлевского Дворца, с легкостью покорял подмостки театра оперетты. Его героя отличали мужественность, волевой напор и динамика движений. Кажется, и коллизии "Шахеразады" оказались знакомы артисту, исполняющему роль богатыря – только русского в "Руслане и Людмиле" (в постановке А. Петрова). Те же любовь героев, похищение невесты с брачного пира, ее поиски и схватка с похитителем.

Открытием спектакля стал Константин Кузнецов в партии Джина. Артист передал злое начало своего сумрачного персонажа, сумев быть выразительным в каждой позе, каждом жесте, взгляде.

Оформили спектакль москвичи. Эскизы костюмов придумала Л. Дворкина. И если наряды Шехеразады и Царевны и некоторых других персонажей были вполне традиционными, то в облачениях волн, например, автору удалось выразить собственные взгляды на образность балетного костюма. Оригинальны некоторые головные уборы – у тритонов (появившиеся, увы, лишь на третьем спектакле), у джигитов, а также замысел костюма Джина, на голом торсе которого художница водрузила алую шкуру, передающую полуживотную дикость героя и отсвечивающую языками адского пламени.

Сценографию спектакля выполнил Л. Солодовников. Его декорации удачно сочетают условность и реальность. А оформление сцены таинственного сада, который раскинулся под небом, усыпанным (правда, почему-то в идеальном геометрическом порядке) звездами, было встречено аплодисментами. Пожалуй, только вполне реальные фонарики, которые опускались с условно апплицированной падуги, а потом при смене декорации продолжали гореть уже не под сводами дворцового покоя, а "зависнув" над бушующим морем, вынуждали совершать некоторое насилие над фантазией.

Интенсивно потрудился оркестр. На пресс-конференции, свидетельствующей об уважении к прессе и мудрости дирекции театра, маэстро А. Лапунов неоднократно подчеркивал "героизм" артистов оркестра, занятых в "Шехеразаде". Не совсем понятно, почему исполнение хорошей музыки профессиональными музыкантами на хороших инструментах (не так давно театр приобрел некоторые из них за валюту) квалифицируется именно так? Бесспорно, наивно было бы требовать от театра с его не слишком многочисленным составом музыкантов звучания светлановского оркестра. И хотя "Шехеразада" стала ответственным экзаменом, следует сказать, что дирижер и оркестранты неплохо справились с задачей. Одно лишь пожелание волевому маэстро: следуя духу и букве партитур (и в концертном отделении тоже) не отрешаться от исполнительских аспектов хореографии.

Вообще вечер и спектакль, в частности, ждал зрительский успех. Очевидно, подобное колоритное изображение Востока оказалось уместным в славянском Минске.