"А цыганка нагадала мне счастье и богатство…" (1998 г., Рэспубліка)

Сегодняшнюю нашу гостью нет нужды представлять. Ее знают все. Потому что Наталья Гайда – примадонна. Бесспорная и блистательная звезда оперетты, которая царит на сцене нашего театра музыкальной комедии вот уже почти тридцать лет.

С непостижимой для примадонны и женщины дерзостью Наталья Викторовна не желает скрывать своего возраста. Да, скоро исполнится 60 и 40 лет на сцене! Не скрывает, потому что верит в непобедимость таланта и призвания. А подтверждение тому – юбилейный тур по Беларуси, который стартовал в декабре этого года и завершится к концу нынешнего театрального сезона грандиозным спектаклем-ревю на сцене родного театра. Первые концерты тура прошли уже после того, как состоялась наша беседа и я позвонила актрисе.

– Наталья Викторовна, удачно ли прошли концерты?

– Тьфу, тьфу, замечательно! Прекрасная, отзывчивая и подготовленная публика. Я немного волновалась, как примут оперные и камерные произведения, ведь считается, что классика нынче не популярна. Публика же засвидетельствовала обратное. Это очень, очень радует. Радует и то, что, несмотря на долгое отсутствие гастролей, меня помнят, я популярна. Поверьте, это не амбиции, а гордость за искусство, которому посвящена жизнь. Счастлива вновь встретиться со своими зрителями и... попрощаться. Ведь я решила, что юбилейный тур станет завершающим в моей активной сольной концертной деятельности. Нет, конечно, если пригласят, буду петь в сборных концертах, надеюсь, что и на нашей сцене найдутся для меня роли и работа. Но юбилей есть юбилей. И надо вовремя остановиться...

– Мы давно знакомы, не раз встречались, беседовали, но почему-то не спросила о происхождении вашей фамилии, очень необычной. В ней чувствуется нечто вольное, неудержимое: Гай-да-а-а! 

– Это мадьярская фамилия. Мой дедушка – мадьяр, родился в Пеште. В первую мировую войну попал в плен. Как известно, в восемнадцатом году пленные венгры имели возможность вернуться на родину. Дедушка уже сел в поезд, но... Вара. Так он звал бабушку Варю, Варвару, потому что в венгерском нет звука "я". Любовь. Вышел из вагона и навсегда остался в России. Был высококлассным закройщиком обуви, активным, жизнерадостным человеком. Коммунистом, стахановцем. Но память о родине, конечно, оставалась в сердце. Я была совсем маленькой, однако помню, как дедушка смотрел венгерский фильм "Мишка-аристократ", вслушиваясь в родную речь, и плакал. Когда стала взрослой, уже пела и была "широко известна в узких кругах", мой отец попросил: выйдешь замуж – не меняй фамилию. Я выполнила эту папину просьбу.

– Сначала в вашей жизни была юриспруденция, потом опера, и все-таки главным стала оперетта.

– Юриспруденция – скорее "вынужденная посадка". После окончания школы ездила в Москву прослушиваться в консерваторию и в ГИТИС на отделение музыкального театра. Неудачно. Сложно понравиться, если после шестидневного путешествия из Иркутска через всю страну с ходу идти на прослушивание, не отдохнув, не оглядевшись. А иначе не получалось, потому что не давали общежития. Вот и предстала перед комиссией в скромном платьице, с сажей в носу, особенно заметной, потому что нос-то у меня курносый. А рядом москвички – в нарядных платьях, уверенные в себе... Поплакала и решила, что у меня нет данных для актрисы. Посмотрела справочник вузов и выбрала Свердловский юридический, потому что считала необходимым бороться с несправедливостью. Оказывается, это очень престижный институт, туда было непросто поступить. Поступила. Конечно, занималась в самодеятельности, а потом один приятель просто за руку привел меня в консерваторию. И приняли! Так что училась я параллельно в двух вузах. Закончила юридический и даже некоторое время работала юрисконсультом, но потом педагог по вокалу настояла, чтобы я занималась лишь в консерватории, если хочу состояться как певица. С юридической карьерой было покончено. А на четвертом курсе меня пригласили в знаменитую Свердловскую оперу. Это был исключительный случай.

– А оперетта?..

– Думаю, это судьба. Еще на втором курсе консерватории бегала на занятия отделения оперетты. Занималась сценическим движением, танцем. Мне все это очень нравилось. Дважды, еще студенткой, приглашали в оперетту, но, поскольку я была уже замужем и мы оба работали в оперном театре, отказалась. Скрепя сердце. Но случилось так, что одним прекрасным утром я проснулась знаменитой. Было это в 1967 году. На телевидении вышел знаменитый спектакль "С вами вечер с итальянцами" по оперетте Оффенбаха, где я сыграла Эрнестину. Это был первый случай в жизни, когда я имела возможность посмотреть на себя со стороны. И расстроилась.

– Почему же?

– Потому что мне все очень нравилось: и как я выгляжу, и как пою, и как двигаюсь. Подумала – значит, я не настоящая актриса, если не самоугрызаюсь. Знала бы я, сколько самоедства, разочарований, неудовлетворенности меня ожидает впереди. А потом был Минск. Оперный, куда меня взяли как приложение к Юрию Бастрикову, потому что тогда в театре не было особой нужды в певицах моего плана. 70-й год. Открывается Белорусский театр музыкальной комедии. Жребий брошен. Дождалась! Я – солистка этого театра. Вот уже почти 30 лет.

– Не секрет, что певцы не сильно жалуют современные, тем более, белорусские спектакли, предпочитая классику. Вы, приехавшая из России, можно сказать, стояли у истоков белорусской национальной оперетты, благодаря вашему таланту многие стали популярны, любимы зрителями.

– Это счастливые страницы моей творческой биографии. За эти годы в увлеченном сотворчестве с композиторами создался обширный национальный репертуар, "лепилось" оригинальное лицо театра. Пятнадцать спектаклей! В большинстве из них я участвовала. В стихию белорусской музыки, языка вошла свободно и непринужденно. Сразу же по приезде в Минск стала ходить в Купаловский театр, слушать чтецов с эстрады, бывать на творческих вечерах поэтов, слушать белорусское радио. Должна сказать, что в те годы не было той "трасянкі", которая нынче заполонила эфир. Белорусское слово звучало красиво, мелодично, интеллигентно. Я внимательно прислушивалась к его звучанию, а поскольку Бог не обделил музыкальностью, запоминала и легко воспроизводила мелодику языка. Не скрою, очень приятно было слышать комплименты моей белорусской речи от знатоков, в том числе и от родственников Янки Купалы. Не могу понять тех белорусов, которые не знают, не любят и не лелеют родной язык, один из прекраснейших славянских языков.

– В последние годы после спада, который длился довольно долго, наблюдается возрождение интереса к театру. Театру серьезному, профессиональному. Аншлаги в залах оперы, балета, вашего театра. Чем вы объясняете этот феномен?

– Мне кажется, что всегда в тяжкие, смутные времена душа ищет отдохновения в прекрасном. Если в реальной жизни черно, хочется прикоснуться к чему-то возвышенному, нарядному, праздничному. Это естественная потребность человека. Наши родители хорошо помнят, какой невероятный подъем интереса к искусству переживала страна в годы Отечественной войны, в годы послевоенной разрухи. А в первые послереволюционные голодные и холодные годы? Сколько театров, сколько новаторских идей в литературе, живописи, музыке, идей, которые определили облик искусства XX века. Как же хочется соответствовать этой потребности зрителей, и как это нелегко сегодня сделать. Из-за невозможности обновить декорации, костюмы. Изымаются из репертуара любимые публикой спектакли, из-за финансовых трудностей премьер в сезоне становится все меньше и меньше, гастроли напрочь отсутствуют, а это пагубно для актеров, особенно молодых, которые долго остаются невостребованными. Театр и актеры живут за чертой бедности.

– И даже примадонна?

– Примадонной я ощущаю себя на сцене. А в повседневной жизни – увы! Испытываю те же трудности, что и все служители муз, труд которых оплачивается по самой низкой шкале. Это давит психологически. Сейчас со всеми добавками и доплатами за звание в три минимальные зарплаты получаю... четыре с половиной миллиона. А молодой артист и того меньше. Очень стыдно, что надо было искать спонсора, чтобы выкупить всемирное издание "Кто есть кто" с посвященной мне страничкой. Что приходится вежливо отказываться от приглашений на фестивали, симпозиумы, потому что заплатить за поездку нечем. Согласитесь, что примадонна и в частной жизни должна "соответствовать". Да, у меня очень мало денег, но есть главное – любимая работа и признание зрителей. Так что, как говорит чеховская Нина Заречная, "терпи и веруй". Я верую. Верую в лучшее завтра.

– Вы, Наталья Викторовна, оптимистка! И еще, что мне особенно импонирует, несмотря на свою маститость, устоявшуюся репутацию, вы не боитесь риска, эксперимента. Знаю, что задумали проект с молодым режиссером Сусанной Цирюк, буквально сразившей публику своей последней постановкой на сцене национальной оперы "Свадебный вексель", о которой сегодня столько споров.

– Без эксперимента искусство умирает. Я так устроена, что сразу открываюсь навстречу, принимаю любой эксперимент. Порой, оглядевшись, понимаю, что ошиблась. Но без эксперимента, пусть даже неудавшегося, не было бы развития искусства. Если художник не рискует, осторожничает, значит, он стар душою.

– Вы работали с замечательными партнерами Константином Лосевым, Владимиром Линкевичем, но, как мне кажется, звездный период – партнерство с талантливым Григорием Хариком. К сожалению, это партнерство прервалось – артист уехал в Соединенные Штаты. Но минская публика помнит своего любимца, интересуется его судьбой.

– Я очень признательна вам, Тамара Алексеевна, за этот вопрос. Гриша был чутким, терпеливым и внимательным партнером. Талантливым артистом. Для меня как партнерши, для театра отъезд Гриши был болезненным. Да и для него тоже. Он уезжал неохотно, но так сложились жизненные реалии. Сначала, наверное, приходилось туго. Почти не звонил, ностальгировал. Сейчас появилась материальная возможность звонить... И каждый первый понедельник месяца раздается звонок из Сан-Франциско. Сейчас Харик поет в местной опере, в ресторане, где выступают только оперные артисты, занимается педагогикой и очень гордится тем, что некоторые его ученики получили приглашения на профессиональную работу. Конечно, такой карьеры, какую он сделал бы здесь, ожидать не приходится. Как-то с горечью сказал: здесь надо делать все, за что платят...

– Вы поете в концертах со своим мужем, известным оперным баритоном Юрием Бастриковым?

– Никогда! Во-первых, мы оба профессионалы, я к тому же придира и могу ненароком обидеть своими замечаниями. Во-вторых, очень волнуюсь даже тогда, когда он просто в зрительном зале.

– Он что, вас жестоко критикует?

– Не сказала бы. Ему почти все, что я делаю, нравится… 

– Муж не ревнует вас к популярности?

– Напротив, всегда радовался моим успехам. Он обладает редким для артиста качеством – отсутствием честолюбия. Мне кажется, что это, скорее, недостаток, чем достоинство.

– Как начинался ваш роман?

– Мы в одно время поступили в консерваторию. Ну, как это 6ывает, девчонки судили-рядили, кто из ребят симпатичный, что напротив, а одна сокурсница обратила мое внимание на юношу в клетчатой рубашке – красивый, мол. Я фыркнула, мол, толстоват. А Юрий в то время только оставил большой спорт. Его рекорд на спринтерской дистанции держался семь лет. Он входил в сборную РСФСР по конькам. Оставил активный спорт и, естественно, раздался. Ну, посудачили с подружками, на том дело, казалось бы, и закончилось. Но, как потом уже узнала, Юрию я понравилась с первых же консерваторских дней. Потом он мне рассказывал, во что была одета, с кем дружила... Однажды после зимних каникул встретила Бастрикова и поразилась: подтянутый, стройный. Красавец! О чем и не преминула сказать. После этого начался наш настоящий роман. На четвертом курсе поженились. При этом я выставила условия: при всех обстоятельствах на первом месте для меня будет оставаться работа и – ни ногой на кухню. Черновая работа – пожалуйста, но кухня – нет! Условия были приняты. 

– И соблюдаются?

– Да, хотя это очень нелегко. Юрий замечательно готовит, а у меня прекрасный аппетит. Хочу есть, когда все хорошо и когда расстроена, когда здорова и когда лежу с температурой 39°.

– А фигура?

– Я всегда много работала, и лишние калории сжигались. С возрастом, конечно, становится сложнее. Потому приходится "наступать на горло собственной песне". А вообще-то, с мужем мне очень повезло… 

– Наталья Викторовна, годы летят, и для каждой актрисы наступает время переходить в новое амплуа. Для вас это было болезненно?

– Все произошло совершенно естественно. Никто не намекал – мол, пора, пора. Без ложной скромности скажу, что выглядела я неплохо, была в хорошей физической и вокальной форме. И, тем не менее, отказалась от "Моей прекрасной леди", "Дениса Давыдова", ролей молодых героинь классического репертуара. Как ни странно, это было воспринято кое-кем как капризы примадонны. Чем я была огорчена и расстроена. Однако все образовалось. Владимир Кондрусевич написал для меня мюзикл по Сомерсету Моэму "Театр" и "Стакан воды", том пришла "Дорогая моя Памела". Одним словом, все обошлось без катаклизмов. Однако, как мне кажется, острохарактерной актрисой быть не смогу. Хотя кто знает – может быть, появится режиссер и раскроет новые качества. Мечтаю о ролях драматических и даже трагедийных. Очень увлечена преподавательской работой в Академии искусств на курсе актеров музыкального театра. Конечно, это нелегко, потому что тем самым берешь на себя ответственность за судьбу ученика.

– Много ли у вас друзей?

– Скорее, приятелей, Я человек в этом смысле противоречивый. При всей публичности избранной профессии я с детства любила уединение. Одна ходила в кино, театр. И в то же время весела в компании. Наверное, как разнообразна жизнь, так многогранен и человек в этой жизни.

– Счастливая ли вы женщина? Не только актриса, но и женщина?

– Поскольку я женщина, в жизни которой главное – работа, то, безусловно, счастлива. Я себя нашла в деле и состоялась. Ведь часто жизненные условия складываются так, что очень талантливые люди не могут реализовать свой талант. Мы всю жизнь прожили с мужем в согласии, а значит, нашли друг в друге то, что можно и уважать и ценить. Слава Богу, у нас хорошая дочь, растет внучка. Мне жизнь подарила много радостных моментов, встреч. Разве это не счастье? Конечно, не буду скрывать, что хотелось бы иметь еще больше материальных возможностей. Однако перспектива имеется. В молодости цыганка нагадала, что в старости я буду о-о-очень богата. Может быть, поэтому я не очень сокрушаюсь, что годы летят не назад, а вперед?..

Беседовала 
Тамара АБАКУМОВСКАЯ.
Рэспубліка. – 1998. – 18 снеж. – С. 12.