« Назад
АЛЕКСЕЙ ИСАЕВ: "Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА НА ОШИБКИ"
Эта новость среди белорусских театралов стала сенсацией: Алексей Исаев назначен директором Музыкального театра! Уж очень трудно представить певца, купающегося в море славы и обожания, в роли начальника. Точнее, не в роли, а в должности. Еще вчера его голос ласкал слух, заставлял сильнее биться сердца поклонников. Он был то таинственным мистером Икс, то графом Данилой, то Цыганским бароном… Неужели теперь ему придется заниматься финансовыми, хозяйственными и прочими скучными проблемами? А с другой стороны, кому как не бывшему солисту театра, знающему его изнутри, испытавшему на себе все издержки плохого руководства, возглавлять творческий коллектив?
Но лучше всего получить все ответы из первых рук – то есть у заслуженного артиста Беларуси Алексея Исаева. Мы встретились в его директорском кабинете. И должна сказать, что за большим столом с массой телефонов и горой бумаг Алексей Николаевич чувствует себя столь же уверенно (и выглядит не менее импозантно!), как на сцене…
– Раньше у вас не возникала крамольная мысль: вот если бы директором был я…
– Возникала. И не раз. В интервью лет пять назад я открыто сказал: театру не хватает желания двигаться вперед. В бывшем Союзе наша музкомедия входила в пятерку лучших театров оперетты – вместе с Московским, Ленинградским, Свердловским и Одесским. А сейчас это скорее рядовой, а не столичный театр. Мы ближе всех находимся к Западу, но вместо того, чтобы ориентироваться на лучшие труппы Европы, на ту же Венскую, мы постоянно катимся назад. В 1998 году я сравнивал наш театр с автомобилем, который движется под уклон с выключенным двигателем. Пора не только остановить спуск, но и начать подъем. Моя задача – отладить сложный механизм и заставить его работать на престиж театра.
– Короче, теперь руль в ваших руках и можно воплощать в жизнь свои идеи…
– Но не надо понимать это так: раньше все было плохо, а теперь сразу станет хорошо. У меня нет намерения разрушить "все до основанья". Сломать легче, чем построить. Да, многое в театре разладилось, многое надо менять. Это прежде всего касается морально-нравственной атмосферы. Артисты приходят не творить, а как бы отбывать повинность. Нет энтузиазма, прежнего творческого духа. Многим кажется, что не они должны театру, а театр – им. Но ведь в искусстве такой закон: сначала надо самому что-то отдать, а уж потом получить. Зрителю не объяснишь, что у нас голосов хороших мало, что многие талантливые артисты уехали туда, где им лучше. Человек пришел в театр, чтобы увидеть интересный спектакль. Если мы его разочаруем раз, другой, больше его в нашем зале не увидим.
– Ваше назначение – это инициатива "сверху"?
– Да, меня назначили. Но это не противоречило моему желанию. Больше того, я сумел убедить, что смогу быть полезным для театра в новой должности. Может, это самонадеянность, но я верю, что она меня не подведет.
– В прошлом интервью вы мне сказали: лучше я сам буду руководить, чем позволю какому-то дураку командовать мной…
– Я от этих слов не отказываюсь. Но порою нам везло с директорами. Дай Бог, чтобы мне удалось сделать театр таким, каким он был при Костине. Сейчас я как артист достиг своего апогея. Но был не очень востребован: в месяц – несколько концертов, это часа два работы. А здесь я занят часов четырнадцать, а то и больше. В день! И очень надеюсь, что как руководитель смогу сделать не меньше, чем сделал, будучи певцом. Планку опускать нельзя.
– В вас пока живут два человека – артист и администратор. У кого будет преимущество?
– Я сразу сказал коллективу, что вернулся не как артист, а как директор. Сегодня я процентов на 90, если не на 95, – чиновник. Ну а если театру понадоблюсь как вокалист – выйду на сцену.
– А кто-то скажет: он выбрал себе роль получше…
– Я буду петь только старые партии. Надеюсь, что у нас скоро появятся новые голоса и мне не придется идти на "прорыв".
– Театру нужна сильная рука?
– Знаю по себе, как тяжело артисту, когда его обижают. Но нельзя всех гладить по головке. Нельзя без трудовой и творческой дисциплины. В нашем коллективе она, увы, хромает. Я не против, чтобы артисты выступали на стороне – иначе сейчас не выжить. Но это не должно быть в ущерб своему театру. А точнее – зрителю. Каждый из нас должен чувствовать ответственность именно перед ним. Ну как можно расценить такой факт: по вине главного режиссера сорвалась премьера "Комедиантов". Были готовы декорации, костюмы, а артисты – нет, потому что с ними не работали. Такого за тридцать лет у нас в театре еще не было. Тут уж не обойдешься без жестких мер. Приходится кого-то обижать. Иначе будет в обиде зритель. Я понимаю, что один ничего не сделаю. Потому очень надеюсь, что коллектив мне поможет. Если поймет, что я на его стороне. Если мы будем уважать и ценить артиста, он сможет отдать во сто крат больше. Вот мы уже возродили старую традицию – поздравлять юбиляров на сцене перед спектаклем. С нового сезона хочу ввести занятия ритмикой и аэробикой. Надо, чтобы в нашей библиотеке были новые книги по искусству. Может, это мелочи, но с них все начинается.
– Есть "три кита", на которых держится ваша политика руководителя?
– Главное – это понимание, доверие, справедливость. И требовательное отношение к любому – будь то вахтер или народный артист. Я пообещал коллективу гласность во всем, не буду принимать никаких решений за его спиной. Мы даже вывешиваем "сводки" с заседаний худсовета.
– У директора больше прав или обязанностей?
– Порой кажется, что у него вообще никаких прав. Руки у директора связаны, большинство вопросов он не может решать самостоятельно. Пока одна проблема пройдет через цепочку инстанций, набегают новые. И однажды ты окажешься погребенным под их грузом.
– Это помешает сделать театр таким, каким он виделся вам в мечтах?
– Надеюсь, что нет. Ведь в творческом плане я более или менее свободен. Мне хочется аккумулировать у нас все самое лучшее. Поэтому наши двери всегда открыты для интересных идей и проектов, для талантливых людей.
– У вас есть программа-минимум?
– Есть. И программа-максимум тоже. В начале сезона восстановим "Летучую мышь". Сегодня в афише театра нет интересного концерта, поэтому хотим поставить к Новому году шоу–ревю, где будет все самое лучшее. В долгу мы перед юными зрителями – восемь лет ни одной премьеры для них. Ищем что-то новенькое – покруче, чем на видеокассетах. Я нашел молодого режиссера – вчерашнюю студентку. Она уже думает над сногсшибательным шоу. Хотим заменить задник на сцене на большой экран, чтобы можно было показать настоящие море, горы или кратер Луны. Мы рады, что с нами стал сотрудничать выдающийся музыкант – народный артист России Геннадий Проваторов. А почему бы на нашу сцену не выйти в каком-то оригинальном проекте Анатолю Ярмоленко или другим артистам эстрады? Я говорил с некоторыми, им идея понравилась. Ведь у нас уже не музкомедия, а Музыкальный театр. Это предполагает самые разнообразные формы и жанры. В начале будущего года приступим к работе над спектаклем "Цыган–премьер" Кальмана. Решается вопрос о постановке нового балета.
– Что нужно, чтобы воплотить в жизнь эти идеи?
– Прежде всего – изменить прежнее штатное расписание. Расширить труппу, оркестр. Хорошо бы иметь свою балетную студию, а то выпускников хореографического колледжа расхватывают без нас. Нужны молодые солисты. Мы знаем: зритель ждет от каждого спектакля праздника…
– На меньшее вы не согласны?
– Нет. Я с завистью вспоминаю те времена, когда в театр приходили в вечерних нарядах, готовились к этому походу заранее, а не забегали на ходу. У нас красивое здание, уютное фойе. Хотим сделать там настоящий сад. Хорошую идею подсказал наш художник – устраивать в вестибюле художественные выставки. Хотелось бы перед спектаклем в фойе проводить встречи с артистами, чтобы зрители могли задать им вопросы, увидеть их без грима. В общем, идей море. Были бы средства и возможность их осуществить.
– Вы чего-то сейчас опасаетесь?
– Боюсь подвести тех, кто меня назначил на высокую должность. Боюсь не выполнить своих обещаний коллективу. Я не имею права на ошибки. И не пожалею сил на то, чтобы все у нас получилось, чтобы каждый спектакль был попаданием "в десятку".
Беседу вела
Галина ЦВЕТКОВА.
Вечерний Минск. – 2001. – 20 июля.
|
