« Назад
ШИПЫ И РОЗЫ ПОКЛИТАРУ
Международный фестиваль современного танца, который каждое лето проходит под эгидой Камерного балета "Москва", с этого года обрел название – "Рампа Москвы". Как выяснилось за пять дней, проведенных в зале Российского Молодежного театра, вместе с этим с приобретением он тихо и незаметно сменил направление – оно полностью соответствует консервативному названию. Не утверждение contemporary dance – исследование психологии женщин-хореографов в современном балетном театре стало целью этого фестиваля. На общем фоне дамских шепотов и вскриков (были показаны работы литовки Анжелики Холиной, работающей в петербургском Театре имени Мусоргского Марии Большаковой и Натальи Фиксель, поставившей "Оправдание Дон Жуана" для Камерного балета "Москва") выделялись только давний знакомый Евгений Панфилов со своими хорошо известными "Восемью русскими песнями" и новым для столицы "Щелкунчиком", и Раду Поклитару.
Панфилов, давно утвердившийся в статусе патриарха современного российского балета, на этот раз привез в Москву самый классический балет – "Щелкунчик". Не отказавшись и в нем от своего фирменного стиля – эквилибристики на грани балета, модерна и шоу (в спектакле наряду с основной труппой заняты и танцовщицы из "Балета Толстых"), Панфилов все же предпочел хореографической изощренности красоту концепции, перед московскими гастролями сделав новую версию спектакля двухлетней давности. Классической сказке он не позволил превратиться в рождественский утренник. Среда обитания героев спектакля оказалась конусообразными конструкциями и барными стойками (хореограф сам придумывает сценографию и костюмы своих спектаклей). Никакой умильной лирики – миром правят серые агрессивные мыши. Счастье эфемерно – наивная Маша не замечает, как в вихре вальса приняла Принца за Щелкунчика. Красота и уродство относительны – Мышиный король и Мышильда составляют пару не менее идеальную, чем белоснежная героиня в аккуратненьких носочках и ее перепутанный избранник. Не впадая в нелепый для современного балетного спектакля пафос, Панфилов с саркастической усмешкой воплощает идеальную гармонию Вальса цветов не в беленьких инфернальных балеринках, а в мышиной гвардии в полувоенных костюмах и солнцезащитных очках. И только она оказывается бессмертна, когда волны музыки смывают и Машу, и Щелкунчика, и Принца.
В отличие от Евгения Панфилова, виртуозно добивающегося от своих танцовщиков (Сергей Райник – Щелкунчик, Алексей Колбин – Принц, Ксения Копылова – Мышиная королева, Алексей Расторгуев – Мышиный король, Мария Тихонова – Маша) точного соответствия собственному замыслу, Раду Поклитару говорит, что в его мини-балетах, созданных для солистов Минского музыкального театра Юлии Дятко и Константина Кузнецова, трудно найти границу между его идеями и предложениями самих артистов. Во всем остальном он тоже прямая противоположность Панфилову – продолжатель известной балетной династии, выпускник правоверного Пермского хореографического училища и ученик традиционалиста Валентина Елизарьева, в недавнем прошлом танцовщик Большого театра Беларуси и главный балетмейстер Театра оперы и балета Республики Молдова в настоящем. Год назад Поклитару показал на балетном конкурсе в Большом театре несколько своих номеров, его "Три грузинские песни" произвели фурор, и к высшим наградам за лучший современный номер в Румынии, Италии, Перми, Киеве, Варне, Витебске он добавил и первую премию в Москве.
Но до нынешнего московского визита биография Поклитару была известна лучше, чем его хореография. В Москву он привез спектакль для двоих "Мир не кончается у дверей дома" – детский рисунок жирным фломастером, напоминающий его же "Три грузинские песни", с той только разницей, что последние куда лучше выстроены и лаконичны. К счастью, выяснилось, что 25-минутный балет на излюбленную музыку всех "современных хореографов" – адажиетто из Девятой симфонии Малера (мужчина рвется за пределы кухни, а женщина тщетно пытается удержать его, опутывая канатом), один из первых номеров хореографа.
Зато Поклитару "оказался" тем хореографом, которого полюбили год назад в "Видении розы". Он сохранил сюжет и все "образные ориентиры" классического спектакля – бесконечные романтические рюши, розы, ароматы, локоны, томные наклоны головы, ручки венчиком, вальсовые кружения, выпрыгивания из комнаты, но, как и в "Жаворонке", где Одетта оказывается взбалмошной чуть малохольной танцоркой, и в Адажио из "Лебединого озера", в котором та же нежная Одетта превращается в агрессивного мужчину-охотника, нарвавшегося на старую деву, постмодернистски опрокинул взаимоотношения героев. Хореограф не позволил эмансипированной девице погрузиться в безмятежный сон – она не давала покоя бедному призраку от первой минуты до последней, пока решительно не оторвала бутон бутафорской розы от стебля, отчего томному призраку розы пришлось не просто выпрыгнуть в окно, а по-кошачьи рвануть на руки скрытых в кулисах дюжих мужиков. Именно так пришлось бы скрываться открытому на этот раз Москвой Раду Поклитару от директоров балетных театров, если бы они нашли время посетить фестиваль "Рампа Москвы".
Анна ГАЛАЙДА.
Культура (Москва). – 2002. – 4 июля.
|
