« Назад
ГОСПОДИН ОФОРМИТЕЛЬ
Как корреспондент "СБ" стал машинистом сцены
Мы привыкли к тому, что в театре за считанные минуты на сцене возводят средневековые замки, через четверть часа они исчезают, уступая место живописным пейзажам. Такие фокусы могут происходить несколько раз в течение спектакля. Зритель никогда не задумывается над тем, как происходят эти чудеса, он увлечен игрой актеров. Между тем, заглянув за занавес во время антракта или минутного перерыва между сценами, вы были бы немало удивлены, увидев процесс преображения сцены.
Побыв один день в шкуре машиниста сцены в Белорусском государственном музыкальном театре (бывший Театр музкомедии), понял: это тоже своего рода искусство.
Бригада
Сразу оговорюсь: люди, к которым я пришел учиться премудростям установки декораций, не совсем обычные. Бригада машинистов сцены театра уникальна хотя бы тем, что здесь почти все имеют высшее образование, причем престижное – переводчики, программисты. Еще недавно в кабинете у машинистов сцены стоял мощный компьютер, пока начальство не попросило его убрать, получив внушительный счет за пользование Интернетом.
Что здесь держит людей, получающих в месяц немногим более ста тысяч рублей? Сами они не смогли этого объяснить, говорят: компания хорошая подобралась. Для них машинист сцены – это не профессия, это состояние души. Сами себя ребята называют монтерами, причем с ударением на первом слоге.
– Мы Бригада. Именно так, с большой буквы, – рассказывает мне начальник машинно-декорационного цеха Андрей Кречет. – Чужие здесь не ходят. Это раньше устроиться в театр монтером было просто. Сейчас приходится пройти "конкурсный отбор" – пару месяцев поработать.
Первое впечатление: театрал видит только то, что должен увидеть. На самом деле сцена намного больше, чем можно представить. Вокруг – множество подсобных помещений, самые большие из них служат кладовыми для декораций и называются карманами. Почти никогда зритель не видит за задником (огромным полотном, висящим в глубине сцены) арьер – место, куда убираются самые громоздкие декорации, не используемые в спектакле. Поначалу, проходя по этим "закромам", кажется, что ты сошел с ума. Лестничные пролеты, ведущие в никуда, стены домов, бочки, фонтаны, троны и прочая бутафория. И все это – вотчина монтеров.
Рабочий день машиниста сцены начинается в зависимости от спектакля, который будет "собираться". В день, когда я приступил к работе, встреча была назначена на 15.30. Как оказалось, толку от меня было немного. Новичку надо проработать пару месяцев для того, чтобы начать здесь свободно ориентироваться. А чтобы знать, где и какие декорации ставить для каждого спектакля (они могут состоять из 100 – 150 элементов – станки, ставки, фестоны, падуги, задники, половики), потребуется как минимум несколько лет.
В репертуаре музыкального театра 22 постановки. Монтеры-ветераны не только досконально знают техническую сторону каждой из них, но и помнят наизусть многие сцены и вполголоса подпевают актерам за кулисами.
Как я стал "летучей мышью"
– Новичкам везет, первый день работаешь и сразу получаешь ответственное, творческое задание, – Андрей Кречет помогает натянуть на мою голову нечто, весьма напоминающее маску Бэтмена. Мне предложили поработать статистом.
– Что-то я не припомню в "Летучей мыши" персонажей в таком одеянии, – сомневаюсь я, оглядывая напяленные на себя "лохмотья".
– Ты, главное, соберись и действуй, – подбадривают остальные монтеры, поправляя цветастую, явно цыганскую юбку, натянутую поверх ватных штанов. После чего мне вручают большущий шест с тряпкой, подозрительно напоминающий швабру, и выпроваживают из кабинета.
Минут 20 с замиранием сердца я расхаживаю за сценой в своем нелепом наряде, волнуюсь перед первым театральным дебютом. Не замечая испуганных взглядов вахтерш, веселья осветителей и актеров. В конце концов, пожалев остатки моей потрепанной репутации, товарищи по цеху торжественно объявляют, что я прошел традиционный обряд посвящения в машинисты сцены.
Такие розыгрыши проводятся здесь со всеми новичками. Очарованные сопричастностью к высокому искусству, те теряют бдительность и становятся легкой добычей для шутников. Иду пить чай.
Скоро антракт. В кабинет заходит Андрей Кречет: "Господа монтеры, ваш выход!"
Байки верхового
Сцена уходит вверх на высоту 6-этажного дома. Первые два этажа мы видим из зрительного зала. На третьем, в полумраке, за огромным пультом, освещенным небольшой лампой, сидит Денис. Он – верховой. Поднимает и опускает декорации до, во время и после спектакля. Конечно, не голыми руками, а при помощи штанкетов – металлических перекладин, к которым крепится бутафория. Работа верхового самая сложная. С 10-метровой высоты Денис должен на глазок опустить декорацию с нужной скоростью и на необходимый уровень, если что-то не получится, актер рискует получить штанкетом по голове.
Остальные три этажа – технические, металлические мостики и тросы. Сюда редко кто заходит.
Второй акт "Летучей мыши" я смотрю с рабочего места верхового. "Порулить" декорациями мне не доверяют – опыта маловато, самое время послушать байки.
Как-то в Иркутске ставили очередной спектакль. В финале последнего акта зрители, по замыслу режиссера, должны были увидеть упряжную тройку, мчащуюся по заснеженной степи. Безобидный эпизод на самом деле являлся замысловатой фигурой "высшего пилотажа", требующей определенного героизма от машинистов сцены. Все дело было в снеге – мелко порванных бумажках, рассыпаемых машинистами сверху на сосредоточенно "гарцующих" актеров. Холод под куполом театра стоял жуткий, и "снегорассыпателям" приходилось натягивать на себя все, что было у них в арсенале, включая валенки... И вот очередной спектакль. В нужном месте машинист сцены добросовестно начинает припорашивать актеров. Зрители видят падающий снег – все довольны... Внезапно "с неба" аккурат между ошарашенными актерами падает и становится торчком валенок – это машинист сцены неудачно повернулся. Напряженно-трагический момент превратился в комическую сцену, но актеры, добросовестно хмуря брови, доиграли до конца. А валенок так и стоял до конца акта.
Еще одна история
В одном из российских театров провинциальная примадонна отличалась чрезвычайно вздорным и скандальным характером. На репетиции "Тоски" Пуччини она умудрилась до того разозлить монтеров, что они решили ей отомстить. Финальная сцена. Флория Тоска бросается со стены замка. Обычно за декорациями подкладывали мягкие маты, на которые и приземлялась прима. Но в этот раз рабочие вместо матов для "любимой" актрисы установили батут. И к вящему изумлению публики примадонна некоторое время болталась туда-сюда в воздухе, вместо того чтобы разбиться о камни. С монтерами шутки плохи.
Занавес. Пожарный
Иду в коридор. Курить здесь можно только в специально отведенных местах. Рядом со мной "дымят" средневековые монашки. Конечно, это актрисы, но все равно поверьте – зрелище необычное.
Еще два года назад новичок в недоумении сталкивался в коридорах театра с хмурыми дедушками в малиновых пиджаках. Узнать, в чем же заключается обязанность театральных "новых русских", новоявленный монтер имел несчастье, закурив сигарету в неположенном месте. Спокойные дедушки вмиг превращались в рассвирепевших церберов: самое малое, чем мог отделаться незадачливый курильщик, – длинной вдохновенной нотацией, в худшем случае – штрафом. Малиновые пиджаки – униформа пожарных инспекторов. Сейчас яркую униформу сменили на обычные костюмы. Малиновые пиджаки наметанным глазом увидеть было легко, теперь же они подкрадываются незаметно.
Трепетное отношение к пожарной безопасности – не прихоть, а жесткая необходимость. Десятки тонн декораций из дерева, ткани и бумаги высушены годами и сейчас больше напоминают порох. Достаточно одной искры и театр может сгореть как спичка.
Занавес. В динамиках, установленных по всему театру, звучит голос помощника режиссера: "Спектакль окончен, всем спасибо". Но для нас это еще не финал, нужно разобрать декорации. Рабочий день у машиниста сцены заканчивается ближе к полуночи, уходим из театра практически последними. Заключительным аккордом в истории еще одного дня жизни Государственного музыкального театра стал спуск пожарного занавеса. Огромная 12-тонная стена, покрытая асбестом, медленно опускается между зрительным залом и сценой, защищая от опасностей закулисную часть театра.
Дмитрий КОРСАК.
Советская Белоруссия. – 2003. – 31 мая.
|
