« Назад
ПОСВЯЩЕНИЕ
На прошлой неделе ушел из жизни человек, которому я должна слишком много для того, чтобы можно было отдать этот долг. И не одна я. Ушел из жизни режиссер и педагог Борис Петрович Второв. Достаточно большую часть жизни Борис Петрович посвятил Государственному музыкальному театру, некогда театру музыкальной комедии. Одни из самых лучших спектаклей этого театра были сделаны его "кнутом и пряником".
– Артисты, это… – тут Второв делал паузу, закуривал сигарету "Космос", долго кашлял и, прокашлявшись, хрипло продолжал, – сукины дети – вот они кто! Но как они иногда играют! Сукины дети! Все нервы режиссеру вымотают, но могут же такое показать, что просто мурашки по коже! Черти! С ними только кнутом можно управиться, – хитро улыбался, вспоминая что-то хорошее. – Только кнутом, но иногда, очень редко (поднимал указательный палец кверху и делал паузу, а потом продолжал очень смачно), – пряником.
И пахло пряником.
Он очень любил артистов и своих студентов в Академии искусств. Он заражал вирусом творчества так, что излечиться было уже невозможно. Он учил любить успех!
Между прочим, это одно из самых редких качеств в актерской педагогике. Многие учат работать до седьмого пота, рвать жилы, и это становится самоцелью артиста на всю жизнь. Второв обожал удачи, после плохих репетиций он мрачнел, и нам было жаль его, немолодого уже мастера. Было как-то неловко, хотелось забыть о плохом, но исправить недочеты можно было только точной работой, и мы исправляли. Тогда Второв расцветал и вся наша репетиционная комната как будто раскалялась от огня его творческого счастья.
– Поехали! – кричал он. – Талантливо!
Второв горел мюзиклами, в них было вложено столько труда, что на этом поту можно было бы сыграть не одну трагедию. Рассмешить зрителя, создать у него праздничное настроение, чтобы взрослые и циничные дядьки и тетки хохотали от души, утопая в бархате театральных кресел, и тайком роняли маленькие хрусталики слез на видавший виды паркет.
– Трагикомедия – это самый высокий жанр. Хохочет зритель и внезапно осознает, что над собой хохочет, и сердце сжимается от боли, как в жизни все смешно и трагично одновременно, – тут Второв обращал внимание на погасшую сигарету и тряс ею в воздухе, а кто-то из учеников уже несся к руководителю с зажигалкой. – Спасибо! – Второв благодарно жал руку помощи. – Так на чем я закончил?
– Смешно и трагично одновременно, – подсказывали студенты.
– Да…– соглашался Борис Петрович, – смешно… Трагично… И просто смешно, в конце концов! Потому что театр – это праздник, должно быть смешно! Эх, поставить бы рок-оперу… Ладно, поехали!
И мы начинали репетицию, тайком подшучивая над его штампами…
Молодость всегда спорит. И шутит. Однажды нам, студентам, надоел запах второвского "Космоса" и мы подарили ему пачку "Мальборо" – был как раз день стипендии. Педагог с любопытством принял подарок, взял в руки импортную сигарету, понюхал и остался доволен. Потом прикурил и начал беседу. Сигарета тлела, а Второв рассуждал.
– Борис Петрович… – шептал мой однокурсник Михаил Лошицкий.
– Что? – прервался Второв.
– Курите-курите, – смущаясь, посоветовал Михаил.
Второв не обратил на его шепот никакого внимания и продолжил лекцию. Сигарета тлела.
Миша отчего-то очень переживал, что руководитель не курит хорошую сигарету, а ведь по тем временам пачка "Мальборо" для нас, студентов, была роскошью и очень хотелось, чтобы режиссер Второв, человек старой закалки, прикоснулся к современности и ощутил этот вкус. Второв рассказывал о недостаточном желании современных студентов проникнуть в глубину материала. Мы с удовольствием хватались за форму, мечтали о декорациях из железа, о театре абсурда, об Ионеско, а программа обучения предлагала нам ставить отрывки из белорусской драматургии. Нам, естественно, казалось это слишком простым и скучным заданием. Мы же гении мирового масштаба, а тут "Смак яблыка"… Второв спорил:
– В простом, в жизненном всегда столько глубины, что если даже раскопаешь одну сотую часть человеческих отношений, нюансов и донесешь это до артиста, а тот – до зрителя, может получиться настоящий шедевр!
– Борис Петрович! – изнемогал Миша.
– Молчи! – Второву показалось, что с ним спорят. – Только опыт может спорить с опытом. Пока у вас опыта нет, поэтому, Михаил, молчи!
– Я же…
– Цыц! Был такой случай…
И Второв хотел уже затянуться, как внезапно обнаружил, что вместо импортной сигареты в его руке остался аккуратный столбик пепла. Этот столбик комично сохранил форму сигареты, не упав. Второв очень внимательно изучил истлевшее табачное изделие и, небрежно стряхнув пепел, сказал тихо:
– Как жизнь…
Потом достал "Космос" и закурил с удовольствием.
Говорят, за неделю до смерти Борис Петрович приходил в театр с новым проектом…
И внезапный инфаркт.
Интеллигентен, талантлив, умен, образован. Теперь уже все эти слова употребимы только с глаголом "был".
Останется светлая память. И смешные, и грустные спектакли его учеников, через которые на мир будет смотреть своим полным творческой страсти взглядом режиссер и педагог Борис Петрович Второв.
Татьяна СУЛИМОВА.
Советская Белоруссия. – 2006. – 18 нояб.
|
