« Назад
"ЭЛЕГАНТНЫЙ АРТИСТ ИЗ БЕЛОРУССИИ"
 Анализировать собственную судьбу свойственно любому человеку. Вот только время для бичевания или восхваления себя у каждого свое. В материалах под новой рубрикой мы поговорим и попробуем выяснить, какова же цена успеха тех, кто блистает на сценических подмостках, не сходит с обложек глянцевых журналов и к чьему авторитетному мнению порой прислушиваются сотни тысяч граждан.
Сегодня о своей творческой судьбе, и не только, читателям "Белорусской военной газеты. Во славу Родины" рассказывает главный балетмейстер Белорусского государственного академического музыкального театра народный артист Беларуси Владимир ИВАНОВ.
– Владимир Владимирович, вы долго шли к званию народного артиста Беларуси?
– Путь к этому званию начался очень давно – в детстве. Окончив три класса общеобразовательной школы, я поступил в Белорусский государственный хореографический колледж. Тогда, в 1960-х, это было хореографическое училище. Сделать танец моей профессией и образом жизни за меня решили родители. В старших классах я понял, что это решение было верным.
– Поступить в хореографический колледж – задача не из простых. Владимир Владимирович, помните ли, каким был для вас этот путь?
– Очень хорошо помню. Не могу сказать, что тернистым, но и не легким. Это в наши дни танцовщиков и тех, кто стремится ими стать, можно пересчитать по пальцам. В мою бытность конкурс в хореографическое училище составлял 10 человек на место.
От природы я был высоким и сухопарым, собственно, таким, каким и должен быть мальчик, который поступает в подобное училище. Да и занятия хореографией для меня были сродни занятиям спортом, с которым я был на "ты". Сложнее всего было привыкнуть к новому графику и образу жизни. Ведь изменилось не только учебное расписание, но и окружение. Как-то сами собой пропали мои товарищи со двора, я учился жить в новом ритме и с новыми людьми.
– Легок ли был для вас путь познания себя в новых условиях?
– Я полностью ушел в работу, точнее, в учебу. Мне нравилось выполнять под музыку танцевальные фигуры, нравилось быть на сцене. Что такое балет, начал понимать лишь в старших классах. Именно тогда впервые вышел в массовке на сцену нашего Большого театра в балете "Спартак" в постановке Отара Дадишкилиани. В спектакле очень насыщенная драматургия, поэтому я наслаждался своей работой.
– Труппа нашего Большого театра активно гастролировала в 1960–1970-х…
– Я очень хорошо помню это время. Первые в моей жизни гастроли были с балетом "Избранница". Эту командировку я вспоминаю с особой нежностью. Впервые танцевал не для белорусского зрителя. Волнующе было.
– Владимир Владимирович, активно ли вас задействовали постановщики в текущем репертуаре Большого театра во время учебы?
– Нагрузка была велика. Я был достаточно много занят в кордебалете, а ведь учебу никто не отменял, плюс ко всему на носу были выпускные экзамены. Мы очень много танцевали, к слову, не только классику, но и народные композиции.
– Наверняка такая преданность и полная самоотдача любимому делу заведомо стали для вас гарантом штатного места в балетной труппе Большого театра…
– Увы и ах! Наш курс вел заслуженный артист РСФСР Отар Дадишкилиани, и как раз к моменту моего выпуска из хореографического училища педагог покинул должность главного балетмейстера Большого театра… и я не попал в труппу. Несколько месяцев после выпускного был безработным. На службу в театр меня взяли в октябре. Сразу стал работать в кордебалете.
– От какой роли вы ведете отсчет своих ведущих партий?
– Балет "Пахита". Он стал знаковым в моей творческой судьбе.
Кстати, именно после этой постановки одно из московских изданий написало обо мне. Деталей статьи я не помню, но эмоции после прочтения были положительными. Меня назвали элегантным артистом из Белоруссии.
– Каждый человек имеет свой стиль в одежде, манеру поведения – все это создает некий цельный образ, типаж, как принято говорить в театральных кругах. Типаж танцовщика Владимира Иванова соответствовал его сценическим героям?
– Не всегда. Я ведь был очень бойким юношей и, конечно, своенравным. Носил джинсы и цветные рубашки, поэтому у людей обычно складывалось не совсем верное представление обо мне. Часто принимали за разгильдяя. А еще у меня были длинные волосы. Во время спектаклей я их прятал под парик, если позволял образ, а иногда просто надевал на голову специальную сеточку. Мне все время предлагали постричься, но я настаивал на своем. И вот однажды мой внешний образ, как ничей другой, подошел к сценическому в балете "Сотворение мира". Это, кстати, был последний балет, который я станцевал перед уходом на пенсию. Так вот, мне досталась партия Бога. По задумке художника-постановщика, образ остался таким же, каким мы знаем его из стародавних преданий: худощавый мужчина с длинными темными волосами. Таким был я.
– Владимир Владимирович, у каждого актера свое представление о профессии. Каким оно было у вас и как изменилось в процессе познания этого ремесла?
– Я почти сразу понял, что являюсь танцующим артистом. Да, мимика важна, но мне всегда хотелось в спектакле танцевать. Парить над сценой, а не стоять по несколько минут скромно в какой-то части подмостков и улыбаться. Эту позицию своего восприятия профессии, а точнее, видение себя в ней я и насаждал режиссерам. Именно насаждал, убеждал их, вплоть до того, что ставил под угрозу срыва спектакль. И меня с такими взглядами, в конце концов, поняли и приняли. Поэтому 20 лет на сцене Большого театра Беларуси я танцевал.
– В 1992 году вы ушли на пенсию. Как складывалась ваша дальнейшая творческая судьба?
– Как-то я встретил режиссера Андрея Андросика, ныне покойного, и он подсказал мне, что можно пойти преподавать. Сначала я взял актерский курс в Академии искусств. Отличные были ребята, но именно в процессе общения с ними понял, что умение объяснять – это тоже талант. А мне не всегда хватало терпения. Порой забывал, что ставлю танцевальные номера драматическим актерам, а не танцовщикам. Мне было непонятно, как это они не могут встать в пятую позицию, сделать какое-либо движение. Я был в недоумении. Вскоре все нормализовалось, мы стали понимать друг друга. Позже я стал преподавать в Академии музыки. Со студентами делали сценические этюды, которые впоследствии стали балетом "Круговерть". Он с успехом шел на сцене Большого театра.
– Сейчас вы являетесь главным балетмейстером Белорусского государственного академического музыкального театра. В закулисье поговаривают, что на эту должность вы согласились не сразу, так ли это?
– Да, это правда. Я ведь не балетмейстер, а танцовщик, да и опыта руководства у меня нет. Но так сложились обстоятельства. В начале 2000-х я поставил в этом театре балет "Мефисто", в нынешнем сезоне мы его возродили, сейчас работаем над новыми балетными постановками. Вот я и подумал, почему бы и нет. Тем более что у меня и у руководства театра общее желание – возродить балет в этой труппе.
– Владимир Владимирович, ваши сыновья тоже танцовщики. Пойти по стопам отца был их выбор?
– Вначале, конечно, нет. Собственно, и я себе этот путь выбрал не сам. Сегодня мои дети достаточно успешные танцовщики. Младший, например, солист Театра балета Бориса Эйфмана (Санкт-Петербург).
– Владимир Владимирович, каждый человек платит свою цену за успешность. Какова ваша?
– Было много всего, но самая большая цена за успех у солистов балета – это ранний уход на пенсию. В 40 лет актеры драматических театров только начинают получать свои главные роли, расцветать в профессиональном плане, у нас же век короток. Солисты балета – это мотыльки, которые радуют зрителей, но от стопроцентной самоотдачи быстро выдыхаются. За спектакль я терял два-три килограмма в весе. А на восстановление времени нет. Сегодня спектакль, завтра репетиция и снова спектакль – такой рабочий график танцовщика. Хорошо, когда артиста балета помнят и после его танцевальной карьеры, но как редко это бывает на самом деле…
Беседовала
Анна МАЛУШЕНКО.
Белорусская военная газета. Во славу Родины. – 2010. – 4 дек. – С. 15.
|
