Театральный эффект (Ирина Юдина, "Минский курьер", 27.03.2013)

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ

Всемирный день театра празднуют сегодня все, кто так или иначе имеет к нему отношение. Корреспонденты узнали, без каких людей не может состояться спектакль, хотя их имен не увидишь на театральных афишах.

Леокадия Сороко, кассир. В театре с 1966 по 2010 год.

— Ошибся Станиславский — театр начинается с кассы! — уверена Леокадия Иосифовна, 44 года проработавшая в Национальном академическом театре имени Янки Купалы. — Как в кассе встретят, с таким настроением зритель и придет на спектакль.

— Я была не только кассиром, но и заведующей билетным столом. Расценивала билеты, отчеты после показа делала. Семь-восемь уполномоченных брали у меня билеты для распространения. Теперь, насколько я знаю, их около двадцати. Очень были хорошие сборы. Особенно на спектакли по Макаенку: "Зацюканы апостал", "Таблетка пад язык", "Трыбунал".

Когда три года назад Купаловский закрыли на реконструкцию, Леокадия Иосифовна ушла на пенсию.

— Комнатушка моя была всего сантиметров 60–80 в ширину. Там стоял маленький столик, еще один — для билетных книжек, два телефона — внутренний и городской, сейф. Чтобы стул поместился, вырезали часть подоконника.

За день к окошку кассы приходили за билетами десятки людей.

— Никогда повышенным тоном не разговаривала. Иногда придет грубиян: то не так ему и это не так… Золотко, говорю, красавчик вы мой, давайте по-хорошему. Я называю ряды и места, а вы поднимите голову и смотрите план зала. Заулыбается, и агрессия исчезает. А если деточки придут билеты покупать, спрашиваю: "Ну что, бубочка?" Мои дети фактически выросли в театре.

Леокадия Иосифовна всегда просила контролеров пропускать студентов и "бабушек-пенсионерочек", если знала, что в зале точно есть свободные места. 34 боковых неудобных места продавала входными — дешевле, но без определенного номера. Зритель мог выбрать любое свободное кресло.

Каждый спектакль доводилось смотреть несколько раз и во всех актерских составах.

— Таким профессором была! — смеется собеседница. — У меня же весь город билеты покупал. Надо знать, как зрителям спектакль преподнести. Если в чем-то не разобралась сама, спрашивала у режиссера, в литературную часть звонила, чтоб аннотацию мне написали. Люди спросят в окошко, что посмотреть, а я и расскажу, да еще приукрашу байками-прибаутками, правдами-неправдами. Многие же ходят не на авторов, а на актеров. Раньше в кассе программка висела с пометками, где было отмечено, кто где играет. У меня попросят билет на спектакль, а я еще и уточню: "Вам с Молчановым или с Подоляко?"

На работу кассир каждый день собиралась, как на праздник, потому что театр для нее — место святое.

— Без прически даже мусор не выносила. Платья нарядные носила. Уже была на пенсии, а зрители спрашивали у контролеров: "Она же еще не пенсионерка?" Думаю, какая вам разница? Хорошо выгляжу и все!

Многих постоянных покупателей Леокадия Сороко запомнила навсегда:

— Высокий, красивый, Иван Мележ часто заходил в кассу и спрашивал, как продаются билеты на спектакль "Людзі на балоце". Манаев (народный артист Беларуси. — Прим. авт.) еще школьником покупал у меня билеты по тридцать копеек.

Тимур Калиновский, композитор, звукорежиссер. В театре с 1991 года.

— У композитора всегда должна быть ясная голова. Поэтому раннее утро — самое подходящее время для работы. Пальцы на инструмент — и выходит какая-то сумасшедшинка, — улыбается Тимур Калиновский.

Он актерствовал и работал над музыкальным оформлением во многих театрах — Минском областном драматическом, "Дзе-Я?", Республиканском театре белорусской драматургии… Ныне в Национальном академическом драматическом театре имени М. Горького.

— С режиссером буквально по строчкам пьесы прикидываем звуковое оформление. Составляем план — страниц на пять-шесть, но в итоге остается максимум три музыкальные темы. Этого достаточно для оформления любой постановки.

Их специфический язык общения способен понять далеко не каждый.

— Когда разрабатываем материал с Сергеем Ковальчиком, он может сказать: "Здесь должна быть тема русской армии с медленным увяданием в салат". Вот как это сделать? А мы понимаем друг друга.

В пять утра Тимур Калиновский обычно уже в домашней студии.

Спектакли, над которыми не работал, старается смотреть как обычный зритель.

— Если действие увлекает, не особо обращаю внимание на музыку. Но если честно, редко попадаются работы, чтобы было все точка в точку. Иногда нутром чувствуешь, что должна быть какая-то музыка, а ее нет — качество спектакля сразу теряется. В театре белорусской драматургии был блестящий шестилетний период, когда звуковой пульт стоял в зале. Музыку можно было давать с такой тонкостью! Качество звука зависит и от заполняемости зала. Волна летит, отражается от каких угодно поверхностей. И, сидя в зале, звукорежиссер чувствует все нюансы.

Идеальное звуковое оформление спектакля, когда зритель не осознает, что слышит музыку, а она есть. Значит — подобрана удачно. Как этого добиться?

— В спектакле "Сталіца Эраўнд", поскольку действие происходит в метро, пытался создать эффект, что где-то на дальней станции или в переходе играет гитарист. В постановке "Дзённік паэта" постоянно море шумит. Но "фишка" в том, что волну надо где-то поднять, где-то сбросить звуком.

Оптимальный вариант работы над звуком в спектакле — писать его прямо на репетициях.

— Прихожу на прогоны, когда актеры относительно знают текст, представляют, как им двигаться. Поскольку у меня все мелодии в голове, я тут же выкладываю музыку им под ноги. В данной ситуации компьютер — незаменимая вещь. Представь, у тебя километры наработок, и ты знаешь по секундам, где и какой звук можно взять.

Лариса Калиновская, администратор. В театре с 1991 года.

— Театр действительно начинается с вешалки, — считает главный администратор Республиканского театра юного зрителя. — Точнее, с того, как зрителей встречают в фойе.

— Когда работала в Республиканском театре белорусской драматургии, периодически на улице хватали за рукав: "Расскажите, что у вас в театре нового?" Со зрителями, которые часто бывают, здороваемся.

Многие думают, что обязанности администраторов — только дежурство во время спектаклей. Но на самом деле обязанностей больше.

— Есть работа с документами, афишами. Вычитываю их, важно, чтобы было указано, для какого возраста рекомендован спектакль. Стараемся, чтобы люди шли в ТЮЗ не потому, что дешевые билеты или надо вечер убить, а потому что им хочется. Чтобы телефон обрывали: "Когда у вас следующая премьера?" Чтобы не стыдно было говорить, где работаешь.

А нравится зрителям в театре или нет, администратор всегда видит.

— На каждом спектакле найдется кто-то, кому не рассказали, как вести себя в театре. И все же на моей памяти за восемь лет административной работы лишь два раза приходилось выводить человека из зала, — рассказывает Лариса Калиновская. — Дети — особая аудитория. Поэтому у нас в штате есть педагоги, которые и перед началом спектакля, и в выходные дни с детишками играют, слова объясняют, которые встречаются в спектакле, но могут быть им непонятны. На днях пришли дети маленькие, а спектакль лет от 16. Объясняю им: "Вы немножко юные для этой постановки, там взрослые проблемы". Сказали гордо: "Мы уже в шестом классе!" Досидели до конца, ребятам понравилось. Но когда вручала им репертуар на апрель-май, посоветовала, какие спектакли больше подходят им по возрасту. Как-то женщина с сыном-шестиклассником пришла на трехчасового "Короля Лира". Предупредила, что это очень долгий спектакль. Мама пояснила: он все знает, мы уже читали пьесу.

Пока зрители не разойдутся, не уходят и администраторы. Мало ли какой вопрос может возникнуть.

— Недавно мужчина потерял кошелек. Нашли. Наш администратор Лариса Васильевна сидела и ждала, пока зритель вернется. А он, оказалось, в тот день попал в ДТП и раньше ушел со спектакля — вызвали в ГАИ. Очень был рад, что после всего случившегося хоть здесь повезло: вернули кошелек в целости и сохранности.

Валентина Штепа, художник-гример. В театре с 1970 года.

Есть что-то символичное в том, что самый популярный тональный крем в СССР назывался "Балет". Примы были и остаются эталоном женственности и красоты.

В Национальном академическом Большом театре оперы и балета Республики Беларусь работает с 22 лет. Переехала из России. Хотела продолжить учебу в музыкальном училище, но предложили работу гримера. Супруг тоже в оперном работает, поет в хоре.

— Без любви к театру в нашем деле нельзя, — говорит Валентина Петровна. — Все вечера заняты. Приходим к 17.00. Только один выходной — понедельник. Сейчас на всю женскую сторону работают три гримера. К каждому спектаклю надо сделать прически солистам и примерно 40 танцовщицам кордебалета. Так что мы нарасхват.

Женский грим в балете приближен к вечернему макияжу. Разве что несколько ярче. Один нюанс — нежелательно использовать косметику с перламутровым блеском. Это связано с особенностями театрального освещения. Балетные обычно гримируются сами. Но если нужна помощь или совет — мастера помогают.

Пятачок на гримерном столике дожидается оперы "Винни-Пух и все-все-все".

— Такие детали уплотняем ватой и крепим на специальный клей. Еще не случалось, чтобы кто-то нос потерял, — улыбается Валентина Петровна.

Хотя курьезных случаев за годы работы в театре хватает. Во время спектакля "Волшебная флейта" одна актриса зацепилась париком за декорацию. Он и повис на ней. Пришлось выходить на сцену как есть.

Парики гримеры причесывают, глядя на эскизы, сделанные художником. Но импровизировать приходится. Балетные прически миниатюрные. Не перестаю удивляться, как можно так закрепить их, чтобы они выдержали все пируэты. Валентина Петровна только улыбается — технология отработана: шпильки, невидимки…

— Новенькие девочки, когда приходят в театр, говорят: надо купить расческу, какие-то инструменты. Но главное не это. Наш основной инструмент — руки, — уверена мастер. — Фантазия нужна. Важно любить театр и артистов, дружить с ними.

Галина Сердюкова, начальник костюмерного цеха. В театре с 1972 года.

Через ее руки прошел миллион театральных костюмов. Каждый она знает "в лицо". И это не шутка.

Платье для артиста придумывает художник по костюмам. Пошивочный цех воплощает идею в тканях. Затем театральная одежда переходит в ведение костюмеров.

— Нас десять человек, — говорит начальник костюмерного цеха Белорусского государственного академического музыкального театра Галина Сердюкова. — В моем подчинении также прачка, ремонтница и вязальщица. Одеть и переодеть за один вечер надо артистов, хор, балет — человек 60–70. Перед спектаклем забираем все костюмы со склада. Один заход — это 3–4 смокинга с брюками и рубашками. На вешалках килограммов по 6… Очень тяжелые спектакли — балеты "12 стульев", "Щелкунчик", мюзикл "Обыкновенное чудо". Костюмы перед выступлением гладим, проверяем пуговицы, разносим наряды по гримеркам. Завершилось представление — возвращаем вещи на склад. Когда идет спектакль, стоим в кулисах. Как только артист выпорхнул со сцены, переодеваем…

— А если в полутьме кулис надели костюм шиворот-навыворот?

— Такого не было. Молюсь перед спектаклем… Однажды у танцовщика прямо на сцене разошлись по шву брюки. Помреж нам по внутренней связи сообщила, артист как-то выкрутился, выскочил в кулисы. У нас уже нитка с иголкой наготове…

Профессия героическая. Судите сами: к примеру, надо мгновенно переодеть для следующей сцены хор — 40 человек.

Галина Сердюкова первые годы работала в Музыкальном театре гримером, постижером, простым костюмером. Тридцать второй год возглавляет костюмерный цех.

— Костюмеры мои — виртуозы. Очень старательные. Они знают все спектакли наизусть, чтобы не пропустить момент переодевания. Я им говорю: "Вы пришли в театр не за деньгами. Смотрите спектакли. Примечайте, как сидит одежда. Может, вытачку надо поправить. Там сузить, тут расширить…" На костюмах из "Моей прекрасной леди" после химчистки все блестки облезли, пришлось их крепить заново. А моль! Была. Но 20 лет назад я ее извела. Со своей родины, из города Элиста, привезла волшебный хлорофос и в конце сезона весь склад обработала.

В молодости Галина Никифоровна пела в Калмыцком государственном ансамбле песни и танца "Тюльпан". В нашем Музыкальном театре работает вот уже 41 год. Стояла у его истоков. Человек уважаемый, авторитетный, любимый.

В 1980-м здание театра еще строилось, артисты кочевали по разным площадкам. Оперетту "Марица" давали в Доме офицеров. Спектакль начался, и тут Галина Сердюкова с ужасом обнаружила: забыли ящик с платьями на складе на улице Володарского! Не во что переодеть хор. Помчались туда, сбросили платья в два мешка, потащили на проспект. И к милиционеру: "Помогите!" Он останавливает машину: "Отвезите этот груз!" Водитель упрямится. Милиционер жестко: "Надо!" Успели к антракту. Побрызгали на платья водой, чтобы ткань распрямилась… Уф! "После этого у меня рубец на сердце остался", — говорит Галина Никифоровна.

Олег Николайчик, художник-бутафор. В театре с 1964 года.

"Наш папа Карло". Слышала, так говорят об Олеге Владимировиче. Он не делает куклы, а помогает им ожить. Не чинит — лечит.

— Мастерские театра — это руки художника-постановщика. Он видит образ. Наше дело — воплотить его, — говорит бутафор.

В Белорусском государственном театре кукол он незаменимый специалист и в прямом, и в переносном смысле слова:

— Вакансия открыта. Звонят, интересуются, но как услышат, какая зарплата, интерес пропадает. Бутафору нужно знать основы не менее шести-семи профессий. А сегодня те, кто умеет что-то делать руками, стараются заработать. Фанатов не осталось.

На мой лукавый вопрос: "Но ведь один все-таки остался?" — морщится. Мол, не люблю патетики и высоких слов. Просто работа интересная и любимая.

— После школы пришел по объявлению и остался до пенсии, — шутит Олег Владимирович. — Жена тоже в театре кукол много лет работала. Была главным художником. Теперь на заслуженном отдыхе.

Сколько кукол сделано его руками — не вспомнить.

— За год выпускаем 2–4 спектакля. В одном может быть пять кукол, а бывало и 70. В 1972 году на то время главный художник театра Леонид Быков поставил "Жар-птицу" на музыку Стравинского как режиссер. Массовка из кукол была ну очень большая. Но тогда я не один работал, конечно. В разные годы было и два, и четыре бутафора.

Некоторым куклам делают дублеров. Например, в спектакле есть сцена, когда нужно устроить истерику. Как это показать? Основная кукла ныряет за ширму. Появляется дублер в другом образе.

Здоровье театральной куклы зависит от ее возраста и… темперамента актера.

— Болезни самые разные: голова оторвалась, рот скрипит, челюсть отвисает. Совсем недавно Топу из "Калыханкі" приносили. Пришлось сделать трепанацию черепа. Подремонтировал механизм. Если поломки случаются во время спектакля, главное, чтобы актер не растерялся. Тогда зритель или ничего не заметит, или подумает: "Так задумано".

— Главный инструмент — самый простой, — показывает мастер открытые ладони, отвечая на вопрос, как рождаются куклы. — К рукам прикладываются ножичек, пилочка, плоскогубцы…

— В 1987 году Алексей Лелявский поставил "Мастера и Маргариту", — вспоминает Олег Владимирович тот легендарный спектакль. — Очередь в кассу театра тянулась вдоль улицы. Приятно!

В партере сидели четыре механические куклы. На первый взгляд и не отличишь от зрителей. В нужный момент жал на кнопку пульта. Кукла — рыжеволосая дама — во время сеанса магии, который устраивала свита Воланда, начинала дико хохотать. Когда другая кукла — мужчина серьезного вида — поворачивала голову, не каждый зритель мог выдержать этот взгляд. Вместо глаз были реальные протезы.

Когда спектакль снимают с репертуара — кукол жаль. И хоть художник-бутафор говорит: "Чего грустить? Все в жизни не вечно", — потрепанного театральной жизнью короля сохранил в мастерской, на память:

— Посмотри, как глазками сверкает изумительно. Мечтал завоевать Елену Прекрасную…

Ирина ЮДИНА.
Минский курьер. – 2013. – 27 марта.