Театры требуют хлеба, публика жаждет зрелищ (Иван Кириленко, Юлиана Леонович, "Советская Белоруссия", 27.06.2013)

ТЕАТРЫ ТРЕБУЮТ ХЛЕБА, ПУБЛИКА ЖАЖДЕТ ЗРЕЛИЩ

Художник не должен быть голодным — истина, с которой не поспоришь. Однако картина для наших театров в последнее время вырисовывается совсем не радостная. Говорить о материальном режиссерам и худрукам приходится едва ли не в разы чаще, чем о духовном. Брошенные на поиски любых возможностей привлечения внебюджетных средств, сегодня труппы вынуждены бороться за кассу и каждого зрителя. Министерство культуры уже долгое время говорит о необходимости совершенствования «стимулирующих» механизмов финансирования государственных театров. Каковы эти механизмы и как театру найти баланс между искусством и коммерцией? Эти и другие проблемы в конференц-зале редакции обсуждали художественный руководитель Республиканского театра белорусской драматургии Александр ГАРЦУЕВ; драматург, председатель Белорусского союза театральных деятелей Алексей ДУДАРЕВ; первый заместитель министра культуры Владимир КАРАЧЕВСКИЙ; директор Белорусского государственного академического музыкального театра Александр ПЕТРОВИЧ и художественный руководитель Национального академического театра им. Я.Купалы Николай ПИНИГИН.

«СБ»: В одном из интервью актер Купаловского Алесь Молчанов признался, что средняя заработная плата артиста их театра примерно 300 долларов в эквиваленте. Прожить на такие средства в столице крайне сложно. Вот и приходится артистам сниматься в рекламе и подрабатывать массовиками-затейниками на свадьбах и «корпоративах»…

В.Карачевский: Средняя зарплата работников культуры по всей стране сегодня составляет около трех миллионов рублей.

«СБ»: Но, согласитесь, для занятых в этой сфере заработок невелик.

В.Карачевский: Давайте будем исходить из того, что цену на билеты мы поднять не можем. Надо учитывать платежеспособность населения и возможности реального сектора нашей экономики.

Н.Пинигин: На мой взгляд, дело здесь даже не столько в экономике, сколько в тех задачах, которые ставятся государством перед сферой культуры. Для меня она — один из источников укрепления национальной безопасности страны. Глубоко уверен, что именно культура влияет на формирование самосознания людей и нации в целом. Без нее, простите меня за резкие слова, народ попросту одичает и превратится в стадо, пьющее водку и смотрящее «Кривое зеркало».

А.Дударев: Я как-то одной знакомой озвучил сумму своей заработной платы. Она расценила это как шутку. Не поверила.

Н.Пинигин: Артист театра «Современник» получает 6 тысяч долларов в месяц, художественный руководитель театра им. Вахтангова — 12 тысяч долларов. Или приведу пример Грузии. Страна небогатая, но и там зарплата артиста национального театра от полутора до двух тысяч долларов.

В.Карачевский: А сколько получает художественный руководитель в Курске или Брянске?

Н.Пинигин: От 3 до 5 тысяч долларов. Меньше трех тысяч в России нигде худруки не получают. Даже в самом маленьком провинциальном театре. У нас же набрать студентов на режиссерские или актерские факультеты стало целой проблемой. Молодежь не хочет идти, зная, какую зарплату они будут получать в будущем. Скажите, разве на такие деньги можно содержать семью?

В.Карачевский: Государство, проводя социально ориентированную политику, всегда старалось помогать и помогает театрам, деятелям искусства во всем. Но при этом стали резко нарастать иждивенческие настроения. Инициатива погасла, возникло чувство ожидания, что государство решит абсолютно все проблемы. И потому мы стали поощрять стремление к независимости от бюджетного финансирования. Театры сегодня финансируются по нормативному принципу в соответствии с Указом Президента № 457 «О поддержке отдельных организаций культуры…» и получают практически в соответствии с заявленными суммами ежегодно средства на всю свою деятельность, при этом коллективы также имеют возможность и сами зарабатывать. Этим указом государство театрам очень много дало. А то, что учредители сейчас стали особенно внимательно изучать собственные доходы театров от основной деятельности, так это нормально. Еще никого не сняли с бюджетной «иглы»… Но при этом я согласен, что ныне действующая система стимулирования и поощрения творческого труда несовершенна. И что, например, доплаты нашим артистам за звание «народного» недостаточно высокие.

Н.Пинигин: 300 тысяч — это называется не «недостаточно высокие», а откровенно низкие.

А.Петрович: Безусловно, хорошо, когда у актера есть возможность где-то подработать. Я своим артистам прямо и говорю, что за летний период они могут заработать столько, сколько нужно для обеспечения на целый год вперед. И это нормально.

А.Дударев: Это ненормально.

Н.Пинигин: О самоокупаемости государственного театра и речи быть не может.

В.Карачевский: Повторюсь, кроме бюджетного финансирования, театры имеют возможность и сами зарабатывать. Я уже не говорю о тех средствах, которые могут поступать от попечительских советов.

Н.Пинигин: Я знаю, как работает попечительский совет в Большом театре в Москве. Попечители рано или поздно начинают диктовать режиссеру, какой спектакль ставить и что должно быть в репертуаре. Но нужно искать компромисс. Например, со стороны государства должны действовать такие законы, которые бы заинтересовывали бизнес вкладывать средства в театры.

Вы знаете, как выглядит афиша «Метрополитен-Опера» в Нью-Йорке? Там, кроме всего прочего, написано, что, условно говоря, мистер Смит дал театру 100 тысяч долларов, мистер Грин — 10 тысяч, мистер Блэк — 5 тысяч и так далее. И в конце: школьник Джон пожертвовал театру 3 доллара. Эта схема прекрасно работает уже не один год. Но нам следовало бы подумать над созданием собственного механизма. А об окупаемости следует забыть, как о страшном сне.

«СБ»: А каково, на ваш взгляд, должно быть соотношение государственного финансирования и средств, зарабатываемых самими театрами?

А.Петрович: Чтобы нормально работать, театр должен финансироваться государством на 80 процентов. Оставшиеся 20 зарабатывать самостоятельно. Это самое реальное соотношение источников финансирования. И только тогда театр может полноценно выполнять задачу духовного возрождения и становления нации. Если же государство дает хотя бы на один процент меньше, то театру приходится на этот же процент больше зарабатывать самому. Соответственно на один процент снижается и духовное наполнение его работы.

В.Карачевский: Национальные театры были и будут дотационными. Они по определению не могут быть полностью самоокупаемыми. Мы как-то считали варианты, при которых театры могут перейти на самоокупаемость. Но стоимость билетов тогда получится для нашего зрителя просто неподъемной. Сколько мы насчитали, Николай Николаевич?

Н.Пинигин: В пределах от 800 тысяч до миллиона рублей за один билет.

В.Карачевский: Для семьи из трех человек сумма, как видите, выйдет немаленькой. Кроме того, нельзя забывать, что театр — это не развлекательное шоу. Он выполняет определенную воспитательную роль. И если цены на билеты будут высокими, население просто не пойдет на спектакль.

«СБ»: Театры сегодня оказались в ситуации жесткой конкуренции за внимание зрителя. Культурный уровень публики стал выше, люди много чего видели, много где побывали, им есть с чем сравнивать. Как удивить избалованного зрителя? Что нужно для того, чтобы не остаться при пустом зале?

А.Петрович: Надо сказать, что сегодня белорусский театр — единственный, который противостоит засилью массовой и поп-культуры.

А.Дударев: Есть такое выражение: каждому поколению своя революция и своя война. Так вот, мне кажется, что сегодня мы живем во время перманентной революции, которая началась уже давно. И эта революция стала постепенно разрушать театр. И даже где-то вытеснять. Раньше на него в этом отношении не могли повлиять ни телевидение, ни кинематограф. Ничего. А сейчас мы видим, что интерес и внимание к интернету значительно больше, чем к театру.

В.Карачевский: О какой конкуренции вообще может идти речь? Театр живет совершенно в другой плоскости. Интернет и развлекательные ТВ-шоу — это уже другое. Театр заставляет людей думать. И, кроме того, он дает живую энергетику, которую не сможет заменить ни одна телепрограмма.

Н.Пинигин: Правильно, а кому мы конкуренты? Знаете, что во все времена говорило государство? «Чтобы не оскотиниться, мы не должны закрывать церкви». В стране должны быть и театры, и музеи. То есть те места, куда бы человек мог прийти и подумать, зачем он живет на свете. А не будет этого, у человека ничего не остается. Уверен, что не бытие определяет сознание, а сознание определяет бытие. Как вы представляете жизнь, такой вы ее и делаете.

А.Дударев: Во все времена театр называли храмом, кафедрой, с которой можно нести людям добро. Но ни кафедра, ни храм на самоокупаемости никогда быть не могут. Ибо в этом случае они действительно опустятся ниже плинтуса. Если искусство расценивать с точки зрения конкурентоспособности, то оно перестает быть искусством.

«СБ»: А что окупаемо в первую очередь: комедии и прочие легкоусвояемые публикой зрелища или серьезные драматические постановки?

Н.Пинигин: Мы пытаемся нащупать зрительский интерес. Когда-то Товстоногов сказал, что концепция театра лежит в зале. То есть театр должен предугадывать настроение публики и формировать его в художественной форме. Он как бы удовлетворяет ожидания масс, но не простой дешевкой, а чем-то таким, что таится в народной душе. Театр должен идти чуть впереди того, что лежит в сознании людей. Но при этом театральное меню должно быть разнообразным. С тупой настойчивостью втюхивать зрителю бесконечные трагедии и драмы нельзя. Театры должны быть не только серьезные. Вопрос в том, насколько сильно ты опускаешь планку.

А.Дударев: Но разве при этом нет соблазна делать упор именно на то, что зрителю больше нравится? И с каждым разом хочется фартить публике все больше и больше. А потом однажды мы просыпаемся и смотрим: ба, да мы же ничем от зрителя не отличаемся! Не мы ведем его, а он нас.

СБ»: Получается, кратчайший путь к полному залу и кассовым сборам — это идти у зрителя на поводу?

А.Дударев: Правильно сказал Николай Николаевич, настоящее искусство, конечно, должно не идти за зрителем, а быть на несколько шагов впереди. Но и слишком уж удаляться от народа не стоит. Иначе получится «искусство для искусства». Я этого не приемлю. В моем понимании искусство — это диалог со зрителем. Нельзя идти за зрителем, предугадывая его желания. Театр должен заставлять человека думать, давать ему идеи, напоминать о каких-то действительно важных в жизни вещах.

А.Гарцуев: Зритель бывает разный. Это один вопрос. А вот то, что нужно идти на поводу у плана, который доводится театрам Министерством культуры, это другой вопрос. Такое ощущение, что в театре сидят и думают только о том, как бы пойти на поводу у зрителя. А план кто выполнять будет? По плану нам нужно дать 240 спектаклей в год при восьмидесятипроцентной заполняемости зала. И как только тебе об этом напоминают, мысли о духовности и о том, каким должен быть театр, мигом улетучиваются…

В.Карачевский: Но по этому плану в 240 спектаклей театру выделяются деньги на зарплату, гастроли, постановки, амортизацию здания и так далее. Да и свою работу планируют все. Даже газета «Советская Белоруссия» работает по плану, правильно?

«СБ»: Конечно.

А.Гарцуев: Да, но план не должен душить все живое на корню. У такой структуры, как театр, он не должен быть таким жестоким. И слово «конкурентоспособность» к государственному театру неприменимо. Он не должен ни с кем соревноваться или кого-то побеждать. У театра есть своя ниша.

А.Петрович: А мне кажется, дело здесь не только в плане. И даже не в плане. А дело в отношении общества к вопросу театральной культуры. Если раньше в театр шли со сменной обувью, в чистом красивом наряде, то сегодня «в моде» рваные джинсы и перепачканные брюки. Посмотрите, зрители первым делом бегут не в зал, а в буфет. Приходят в кассу и изучают не афишу, а цену билетов. У общества, как говорится, «культурки стало маловато». Если мы посмотрим на роль театра в сегодняшней жизни социума, то увидим, что он давно уже перестал выполнять свои идеологическую, культурную, образовательную и воспитательную функции. Сегодня театр превратился в самовыживающую структуру.

Н.Пинигин: А я считаю, что культуру нужно насаждать насильно. И только тогда подъезды домов будут чистыми, а семиклассницы не будут ходить по Минску с бутылкой пива в одной руке и с сигаретой в другой.

А.Гарцуев: Где-то чуть более месяца назад я ездил в Вильнюс смотреть спектакль Коршуноваса «Гамлет». Постановка шла в каком-то бывшем спортивном зале мест на 400. И меня поразило то, что этот зал был полон, а все билеты раскуплены за 3–4 месяца. В зале — одна молодежь, которая сидит и внемлет художественному языку самого продвинутого режиссера Европы. И эта молодежь не пьет пиво и не бросается чипсами… И тогда я подумал: «Как всего за каких-то 20 лет после распада СССР мы успели так разбежаться в культуре?» Не могу себе представить, чтобы в Минске молодые люди за 3–4 месяца выкупали билеты за 30–40 евро, выстаивая при этом в длиннющих очередях.

В.Карачевский: А что, в Литве государство делает для театра и культуры больше, чем у нас?

А.Гарцуев: Я ничего комментировать не буду, я сказал, что видел.

В.Карачевский: Ни в одной другой стране мира, наверное, нет такого, чтобы государством была разработана целая программа по реконструкции государственных театров по всей стране, как это делается у нас. Я имею в виду Программу реконструкции и технического переоснащения театров, утвержденную Советом Министров, согласно которой уже практически все профессиональные государственные театры по всей Беларуси реконструированы (некоторые и отреставрированы) и переоборудованы по последнему слову техники. Да, зарплата наших артистов невысокая. Но можно ли сказать, что все они живут очень плохо? Голодными и босыми у нас никто не ходит. Может, дело просто в нашей ментальности? Или, может быть, государство слишком много старается дать людям, которые уже настолько к этому привыкли, что сами перестали проявлять активность? Привыкли к тому, что билеты им обеспечит профсоюз. Он же расскажет, что за спектакли и в каких театрах идут. Остается лишь выбрать, куда пойти.

А.Дударев: Помните, как делалось в советские времена? В театры загоняли. Насильно. А мы в то время как истинные интеллигенты искренне возмущались, как это так, разве можно силой прилучать к искусству.

А.Петрович: Нельзя не признать, что в нашей стране благодаря поддержке государства театры живут более или менее нормальной жизнью. Но они не развиваются, а просто живут.

В.Карачевский: Не согласен с вами. Они развиваются, и отрицать этого нельзя. Просто, может быть, они развиваются не так быстро, как нам хотелось бы…

А.Петрович: Хорошо, пусть медленно. Давайте рассмотрим этот вопрос на примере работы управленческой сети. Раньше Министерство культуры в обязательном порядке занималось вопросами работы с авторами. Работала репертуарно-редакционная коллегия, которая изучала качество пьес и целесообразность их постановки. Она же производила закупки всех необходимых для спектакля декораций. Другими словами, создавала все условия для постановки. Сегодня ничего этого нет. Раньше существовало ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам. — Прим. ред.), которое занималось охраной авторских прав. Театр был избавлен от необходимости ломать голову при решении вопросов, связанных с правами драматургов и композиторов. ВААП давал список произведений, которые можно было ставить, не боясь получить «по шапке». Сейчас наши службы от этого всего просто отстранились. Они перестали интересоваться вопросами авторских прав. Пусть, мол, сам театр разбирается. Владимир Михайлович сегодня представляет Министерство культуры, в ведении которого находится всего 5 театров республиканского подчинения. А театров-то у нас значительно больше… Я представляю периферийный театр. И если еще год назад Министерство культуры могло нам чем-то помочь, то сегодня организовать выезд коллектива на гастроли практически невозможно.

В.Карачевский: Почему никто не вспоминает сейчас о том, что еще в 2010 году действовал механизм финансирования, по которому государственные театры получали дотации на убытки от основной деятельности? Вот тогда Министерство культуры и закупало пьесы и декорации. А сегодня театры получают бюджетные деньги на эти цели. Раньше театры боролись за госзаказ на новые постановки и гастроли, потому что это была одна из возможных форм получения дополнительных средств на эти цели. А сегодня в сфере культуры, как и в других сферах, в Беларуси действует закон о закупках товаров (работ, услуг), согласно которому проводится тендер. Время изменилось, и оно диктует другие условия.

Речь не идет о нежелании помочь, а о наших материальных возможностях и новых правовых нормах в сфере культуры и искусства. И год на год не приходится. Если экономика нестабильна, то понятно, что и средств будет выделено меньше.

«СБ»: А надо ли министерству регулировать работу культуры, искусства по всем направлениям и сверху донизу?

В.Карачевский: Абсолютно верно — это ни к чему. Министерство должно лишь создать определенные условия для того, чтобы театры могли работать. Наша задача — создать законодательную базу, дать определенное финансирование, помочь со спонсорами, грантами и организацией фестивалей. А дальше театр должен работать сам. Мы можем только в чем-то подкорректировать их деятельность. Если помните, в советские времена в Министерстве культуры работали 200 человек. А сегодня нас всего 80. И только один курирует театральное дело. Полностью урегулировать все вопросы театральной деятельностью попросту невозможно.

«СБ»: Белорусские театры часто обвиняют в закрытости и изолированности от мирового театрального процесса. Мол, материал классический, все по старинке, одноформатно и завуалированно. И кивают в сторону Европы — там, дескать, на сцене ощущается дыхание процессов, которые происходят в обществе. Нужно ли нам поддерживать эту моду на маргинализацию театральной жизни?

Н.Пинигин: Все люди на 80 процентов визуалы. То есть большую часть информации они воспринимают глазами. Живя в мощном информационном пространстве, мы уже не в состоянии делать вид, что его нет. Содержание театра — это его форма. И наоборот. Разорвать эту связь невозможно. Другое дело, что здесь никаких универсальных рецептов нет. Лучший спектакль, который я когда-либо видел, — это «Вишневый сад» Питера Брука. Из декораций — один коврик. Артисты по нему ходят и ведут беседы. Законов создания хорошего спектакля нет, есть только вопрос гармонии содержания и формы. И не важно, классический это спектакль или авангардный. Есть театр живой и неживой. Все остальное не имеет значения. Ограничение только одно — театр не должен заниматься гадостью и потакать тупости и попсе.

А.Дударев: Вы же знаете, как ни пропагандируй талантливого актера Геннадия Гарбука, например, наш народ скажет: «Так это же Гарбук! Чего на него идти, он же наш!» А если приезжает известный московский артист с бездарной пошлостью, то к нему отношение резко меняется. И хотя все знают, что приехал он просто «срубить бабки», народ все равно готов последнюю рубашку снять, только бы самому сходить да подружку свою отвести показать живую знаменитость, которую она буквально вчера видела по телевизору. Нашему человеку всегда казалось, что все настоящее либо на Западе, либо на Востоке. А у нас ничего нет. А настоящее-то как раз именно у нас.

В.Карачевский: Все верно. Когда мы научимся уважать самих себя, тогда мы начнем уважать и свою культуру. Меня всегда удивляло, что, когда наши артисты выезжают за рубеж, там им прямо говорят: гений, талант… А приезжаешь назад и слышишь: «А, это же наш… Не стоит и внимания обращать»…

Н.Пинигин: Нация формируется без войны на протяжении 300 лет. Мы как нация еще не сформировались. С момента последней войны на нашей территории прошло более полусотни лет. Осталось ждать чуть более двух столетий…
 
Иван КИРИЛЕНКО, Юлиана ЛЕОНОВИЧ
Фото Александра КУЛЕВСКОГО.
Советская Белоруссия. – 2013. – 27 июня. – С. 6–7.