Шейтл для Цейтл, или Во что одеть актера (Светлана Шидловская, "Минский курьер", 19.11. 2014)

Шейтл для Цейтл, или Во что одеть актера 

Костюм актера на сцене — его вторая кожа, в которой он живет два часа, пока идет спектакль. Как она создается? У нас в гостях художник Музыкального театра Любовь Сидельникова 

Любовь Сидельникова родилась в Минске, окончила БГТХИ по специальности "художник театра". Как художник-постановщик оформила в БГАМТ полтора десятка спектаклей и концертов: "Бабий бунт", "Аршин мал алан", "Паяцы", "Цыганский барон", "Мистер Икс"… Делала сценографию постановок Большого теат­ра оперы и балета Беларуси, РТБД, театра имени Янки Купалы. Во многих спектаклях работала как художник по костюмам. Лауреат Республиканского конкурса художников театров имени И. Ушакова за оформление спектакля "Колокольчик, или Брачная ночь аптекаря". Член Союза художников Беларуси, постоянный участник республиканских выставок (иконография, графика и живопись). 

Дорогой читатель, бывало ли с вами такое, что после спектакля в памяти оставалась не игра актеров, а то, во что они одеты? Костюмы интереснее персонажей? 

Случается. Однако, поругивая актеров, поставим минус и художнику: сцена — не витрина, здесь всё должно работать на поиск общего художественного решения. 
Так вот, это не о костюмах Любови Сидельниковой. Они всегда очень точно вписываются в атмосферу спектакля, становятся винтиком общего механизма постановки. 
Сейчас театр готовит мюзикл "Шалом алейхем! Мир вам, люди" по циклу новелл Шолом-Алейхема "Тевье-молочник". Молочник Тевье живет в местечке. У пяти его дочерей есть только один шанс вырваться из бедности — удачное замужество. Тевье пытается прибегнуть к помощи свахи, но дочери предпочитают сами решать свою судьбу. Художнику по костюмам не позавидуешь: у него нет простора для фантазии. Еврейская беднота — это ермолки, лапсердаки да штаны. 

— Со мной произошла мистическая история, — рассказывает Любовь Октябриновна. — Еще весной, когда я совершенно не думала о "Шалом алейхем…", вдруг захотелось совершить паломничество на Святую Землю. И я это сделала. Атмосфера Иерусалима, одного из самых религиозных городов мира, в которую я окунулась, и сейчас со мной… Летом пошла плотная работа над спектаклем, я стала изучать еврейский костюм начала ХХ века. В этом мне помогли старинные фотографии, а также репродукции работ Марка Шагала. Ночи напролет я смотрела еврейские фильмы, которые в 1910-1930-х годах снимали в США и Польше. Впечатление произвел немой фильм "Еврейское счастье", снятый в СССР в 1925 году по Шолом-Алейхему с Соломоном Михоэлсом в главной роли. 
Небольшое отступление: у меня прекрасная профессия, которая не позволяет душе лениться. Делала "Цыганского барона" — узнала многое про цыган и венгров, "Аршин мал алан" — про азербайджанцев, "Сон Дон Кихота" — про испанцев. Вот и сейчас полностью погрузилась в еврейскую историю. В белорусских местечках, ввиду черты оседлости, евреев было очень много, и я увидела, как происходило взаимопроникновение культур. 

— То есть и белорусы, и евреи одевались весьма похоже. Как же художнику передать национальный колорит? 

— Есть конкретные детали костюма — особого покроя кепки, рубашки, передники… Всё очень аскетично. Женщины никогда не носили рукав три четверти — только длинный. Закрывали тело до горла. Еврейская одежда была многослойной, с очень спокойной гаммой. Красного цвета не было. Вообще ничего яркого. 

— Разве костюмы могут быть невзрачными на ТАКОЙ сцене, где блестят и блистают Сильва и Марица, граф Люксембург и Мистер Икс? 

— Вы правы. Даже заплаты и прорехи в нашем театре должны быть гламурными (улыбается). В этом и есть искусство художника по костюмам — и правду соблюсти, и образ создать, и зрелищность сохранить. К слову, Тевье не оборванец, у него в хлеву не одна корова стоит… Такие евреи, как семья Тевье, всегда имели нарядную одежду для субботы. Рукоделие было в чести, женщины даже кружево плели крючком. 

— Самая большая сложность в этом спектакле? 

— Одеть "Библейскую женщину". Режиссер Михаил Ковальчик сказал, что на сцене будет танцевать этакий грустный символ еврейской судьбы. Я придумала ей одеяние. 
После того как придуманы все образы, эскизы художника поступают в пошивочный цех Музыкального театра, где уже вместе с мастерами-закройщиками Любовь Октябриновна ломает голову, как перевести нарисованное в ткань, какой материал выбрать. Нередко театральный костюм создается из мешковины и "драп-дерюги". Дорогая ткань — не гарантия того, что зритель увидит и оценит эту роскошь, скорее, наоборот, она покажется ему тряпкой. 
Художник по костюмам знает, как выглядели в старину фижмы и мантилья, мамелюк и комже, но этого мало. Нужно придумать такие фижмы и корсеты, чтобы актерам было легко в них двигаться, петь, драться на шпагах… 
— "Что это такое вы мне сшили? Почему такие плечи? Где талия?" Слышали подобное от актеров? 

— Обиды бывают, но не смертельные. Помню, молодой актер должен был играть комическую роль, одежда его разочаровала: он не хотел выглядеть шутом гороховым. А двое других актеров, напротив, попросили с помощью костюма сделать их нелепыми — для роли. Пришлось уродовать красавцев. 

— Для спектакля вы одеваете десять, двадцать, тридцать человек сразу. А себя? 

— Нет. На это нужно время, а у меня его вечно не хватает. С детства привыкла сидеть в мастерской в самой простой одежде — халате, джинсах. Не делаю культа из нарядов. 

— Вы в этом не одиноки: наша одежда с каждым годом все более унифицируется, нивелируются грани между мужчиной и женщиной, между странами и народами… 

— Ох, не завидую я художнику по костюмам, который в каком-нибудь 2050 году будет придумывать костюмы для театральных персонажей — минчан 2014 года — и искать национальный колорит. 

Светлана Шидловская 
Минский курьер. - 2014. – 19 ноя.