« Назад
Мюзикл сошел с конвейера
Ким Брейтбург рассказал о своих 4 спектаклях в Минске
В Белорусском государственном академическом музыкальном театре прошла премьера мюзикла "Джейн Эйр" композитора Кима Брейтбурга. Либретто известным поэтом Кареном Кавалеряном написано по мотивам классического английского романа Шарлотты Бронте и истовых англоманов наверняка немало удивит. "Джейн Эйр" — уже четвертая минская постановка маэстро Брейтбурга. На различных сценах с успехом идут спектакли "Голубая камея", "Дубровский" и "Казанова". В диалоге с композитором мы попытались разгадать секрет его творческой продуктивности.
— Ким Александрович, уход в мюзиклы означает, что вы перестали писать песни для эстрады?
— В свое время в рок–группе "Диалог" мы исполняли крупные композиции по 50 минут на стихи поэта Семена Кирсанова. Это был такой арт–рок. Потом по объективным причинам работать дальше стало невозможно. Распался Советский Союз, "Диалог" вместе с ним. Это была интернациональная бригада: два грузина, два эстонца, русские, украинцы. Два грузина, кстати, это братья Меладзе. Мы начинали и работали вместе. "Диалоговскую" студию собрали на свои гроши, и Меладзе там записывали первые песни: "Лимбо", "Не тревожь мне душу, скрипка", "Ночь накануне Рождества". До сих пор именно эти старинные фонограммы, записанные в тех смешных условиях, звучат в радиоэфире. Не поверите, записаны они были просто в одной комнате! Потому мюзиклы для меня — это возврат к чему–то абсолютно естественному. В какой–то момент я осознал, что сочинение песен превратилось в конвейер, а радио стало слишком формальным. Появились форматы, и я начал как–то потихоньку от этого отходить. Всему свое время. Когда композитор находится в таком активном возрасте и проекты идут один за другим, песни пишутся легко. В 2006 году в студии у меня висели листы с расписанием артистов: Александр Панайотов, Алексей Чумаков, Руслан Алехно, Алексей Гоман, Марина Девятова, ее папа, народный артист России Владимир Девятов, Борис Моисеев, группа "Премьер–министр"... И всю эту бригаду надо было записывать. В какой–то год получилось, что в день мы записывали по песне. До какого–то момента это было нормально, но потом я понял, что не справляюсь. Мне стало и неинтересно, и отчасти устал. А музыкальный театр, мне кажется, вполне достойное занятие для человека, которому перевалило за шестьдесят.
— В шоу–бизнесе любовь и дружба всегда по контракту. Смотрите, Александр Панайотов сейчас участвует в шоу "Голос" и такое ощущение, что начинает все с самого начала.
— Отчасти.
— Вы какие чувства испытываете по отношению к своему бывшему воспитаннику?
— Отличные. У нас очень хорошие отношения.
— Это не путь с начала, с белого листа?
— Для людей малопосвященных, может быть, это и выглядит так. А в Москве, например, вся околомузыкальная тусовка прекрасно его знает. Он достаточно авторитетен и популярен. И, конечно, "Голос" — это никакое не начало.
— Но так ведь до пенсии можно по конкурсам ходить?
— Согласен, согласен... Просто, может быть, у него есть какие–то проблемы с самоидентификацией. Он никак не может определиться, какой репертуар ему нужен, как ему выстраивать свою карьеру. А певец Александр Панайотов — прекрасный. Как материал, как голос, который просто дан Богом свыше. Вы же не слышали, как он поет, когда рядом находится. А я слышал. Когда он поет рядом, вы можете обалдеть просто. Я считаю, что его сильная сторона — большие вокальные песни. Большие мелодии. Где есть что петь, что показать. В этом его доминанта. Не драйвовые и не танцевальные композиции, а именно балладного типа. Саша идеально их исполняет. Насколько он сам это осознает, трудно сказать. Я ему, по крайней мере, это говорил, а поймет ли это его новый продюсер, если он закрепится в продюсерском центре Григория Лепса, — посмотрим.
— Вы сейчас продюсированием не занимаетесь?
— Вектор поменялся: занимаюсь театральными проектами. От конкретных людей завишу, но уже в меньшей степени. Потому что сейчас все контракты заключаются на уровне государственных театров. Они подходят ко всему более ответственно и серьезно, хотя, как говорится, есть нюансы... Но в целом это все же уже работа с организациями. Индивидуальная работа с людьми проходила сложнее: надо было быть и педагогом, и психологом. Люди склонны себя в какой–то момент переоценивать или, наоборот, — недооценивать, что приводит к депрессиям. Я считаю, что у меня все удачно сейчас складывается. Я и в той области чувствовал себя органично, и в этой. Мне все нравится.
— Если творческий тандем представить в виде брака, то чувства с годами в нем неизбежно притупляются. Как вы решаете эту проблему с нашим минским музыкальным театром, с которым у вас складывается уже своя многолетняя "лавстори"?
— Надо предлагать разные постановочные решения. Уметь удивляться самому и удивлять людей, чтобы не надоедать. Сейчас в Минске будет идти 4 моих спектакля. "Дубровский" — это музыкальное полуревю: оркестр на сцене, сюжет пунктиром, на сцене присутствует рассказчик, разнообразный музыкальный язык, есть момент условности. "Казанова" — это комикс на уровне даже, может быть, какого–то тривиального подхода, но в этом тоже угадывается свой стиль. Разноцветье в костюмах, площадной, с дуркованием. Дель арте в каком–то смысле. Злодей там настоящий и утрированный злодей, герой — с большой буквы герой. Это шаржевый спектакль. Но его надо чувствовать. "Голубая камея" — поп–мюзикл. "Джейн Эйр" — совсем другой спектакль. Вы услышите. Я думаю, вы были правы, когда упоминали в статье недавно, что для одного города 4 спектакля одного композитора — чуть многовато...
— Но так случилось.
— Да, так случилось...
— Белорусские композиторы, конечно, локти кусают, глядя на ваши 4 названия.
— Но Брейтбург никак не может повлиять на написание белорусскими авторами интересных произведений. Я был бы только рад прийти в театр и увидеть там спектакль белорусского композитора. Я был бы только рад. Так просто совпало.
Эти предложения возникли практически одновременно. Ваш университет культуры и искусств захотел продолжения истории после "Дубровского". Жалко было распускать ту студенческую труппу, которая сложилась. Часть взяли в "Казанову", часть — добрали. Я, может, открою секрет: у них же там есть здание недостроенное возле университета, и они, как я понимаю, лелеют надежду когда–нибудь его достроить. И вот когда достроят, там вполне можно будет создать настоящий крепкий студенческий театр, какой есть, например, много лет в МГУ. Создать на этой базе настоящий молодежный музыкальный коллектив. Это отличная форма обучения студентов. Они конкретно, на практике, имеют возможность выходить к публике, наблюдать за старшими артистами, которые знают жанр. Это гигантская школа, никакая лекция даже самого талантливого педагога не заменит этого. Не имея контакта с публикой, трудно на самом деле представить, как это все происходит.
Ваш театр еще на 3 года продлил контракт по спектаклю "Голубая камея" и предложил мне сделать еще работу, которая стала бы и знаковой, и, что греха таить, кассовой. Пересечений с "Голубой камеей" здесь нет, "Джейн Эйр" — более романтическая история.
Валентин Пепеляев
Советская Белоруссия. - 2016. - 22 дек.
|
