|
« Назад Наталия Гайда – о минских каштанах, уральском детстве и вечной музыке Не люблю повторений
– Наталия Викторовна, вы из тех редких певиц, которые никогда не скрывали свой возраст. Почему? – Более того, сейчас я им даже горжусь. Когда руководство театра сказало, что не может оставить мой юбилей без внимания, я сначала сопротивлялась. Говорила, давайте, мол, перенесем на осень, когда можно будет отметить еще и 65 лет на сцене. На что мне возразили: "Давайте хотя бы спектакль в этот день поставим". Согласилась, и 2 мая вышла на сцену в любимой "Сильве". Пришел министр культуры Беларуси, зачитал поздравление от Главы государства. Было очень приятно. А что касается возраста, то мне этот же вопрос задала накануне юбилея приятельница: "Зачем во всеуслышание объявлять, сколько тебе лет?" Я рассмеялась: "Успокойся, все давно это знают, что здесь скрывать?" Горжусь тем, что столько лет прожила и столько лет по-прежнему на сцене. – Вы родились 1 мая, в Праздник Весны и Труда. Как думаете, дата рождения повлияла на ваш характер и фантастическое трудолюбие, о котором часто говорят коллеги? – Знаете, в детстве мне казалось, что все вокруг празднуют мой день рождения. Демонстрации, шарики, флажки – и все это только для меня. Хотя, когда узнала, что это всесоюзный праздник, ничуть не расстроилась. Ведь его вместе со мной отмечала вся страна! А насчет характера и трудолюбия… Никогда об этом не задумывалась. Моих музыкальных способностей никто из взрослых долгое время не замечал, я сама себя развлекала. Помню, в детском саду меня даже на радио позвали, я там пела что-то по-казахски… Сейчас объясню. Я родилась в Свердловске, но папа был геологом, поэтому мы часто переезжали. В детский сад и начальную школу я пошла в Семипалатинске (сейчас это город Семей в Казахстане), а окончила в Иркутске. И везде пела и танцевала, но мечты стать артисткой не было вплоть до девятого класса. Как раз тогда один из преподавателей во Дворце пионеров обратил на меня внимание: "Наташа, вам надо поступать в консерваторию, у вас есть голос". Мама отнеслась к этой идее более чем прохладно: "Ой, Наталия, ну куда с твоим курносым носом в консерваторию? Спустись на землю, не быть тебе артисткой"… – А откуда, кстати, у вас такая редкая и интересная фамилия – Гайда? – Она досталась мне от дедушки, его звали Ференц Йохан Гайда. Он был мадьяром по национальности. На территорию тогдашней России попал в качестве военнопленного в Первую мировую войну. Чуть позже Ференц женился на бабушке, работал закройщиком артели "Обувь". Когда стал возможен обмен военнопленными, дедушка получил право уехать на родину, но только один, без семьи. Бабушка посадила его в поезд, вернулась домой, села и плачет… Спустя несколько часов открывается дверь. На пороге – дедушка. Вернулся назад, потому что не представлял жизни без своей Веры. Гайда – фамилия венгерская, она не склоняется. Мне всю жизнь приходится с этим бороться… Дедушка у меня, к слову, был замечательным. Сохранилась газета, где есть заметка с его фотографией и такой подписью: "Франц Иванович Гайда, закройщик артели "Обувь". Стахановец, план выполняет на 160–180 процентов. Живет в прекрасной квартире, имеет радио, электричество и патефон". Патефона у нас, кстати, никогда не было. А вот радио действительно было – роскошь по тем временам. – Мама не верила, что вы станете знаменитой артисткой. А вы сами? – Я дважды поступала в Москву. Первый раз приехала, когда мне едва исполнилось 17. А принимали с 18. Женщина, которая взяла мои документы, сказала: "Я, конечно, допущу до первого тура, но голосок у вас еще детский". После первого тура я и слетела… Второй раз поступала сразу в два института: ГИТИС и музыкальное училище им. Гнесиных. Ехала до Москвы неделю в поезде из Свердловска. Приехала – и сразу нужно было бежать прослушиваться. И вот пришла я с этим своим курносым носом, на нем сажа от паровоза… А вокруг все москвички такие красивые, статные, в пышных юбочках. В общем, шансов они мне не оставили. Вернулась домой. – И после этих неудач решили пойти в юристы? – Когда второй раз меня не приняли, поняла: нет у меня никаких способностей, не быть мне певицей. Поэтому выбрала более приземленный вуз – Свердловский юридический институт. Поступила весной 1959-го. Начала изучать правоведение, участвовать в городских олимпиадах… Параллельно пела в самодеятельности, и на меня обратил внимание педагог Свердловской консерватории. Мне передали: мол, можно прийти прослушаться. Но я сказала твердое "нет". Считала, что я уже переболела музыкой, пережила несколько неудач – хватит! Буду петь в самодеятельности. Но один из наших студентов буквально за руку притащил на прослушивание. Я спела "Испанское болеро" Лео Делибо и русскую народную песню "Я в садочке была". И педагог сказала: "Ну что, детка, будем поступать". – Но как получилось так, что вы стали примой не российской, а белорусской сцены? – К тому моменту мы с Юрой (мужем, известным баритоном Юрием Бастриковым) пели ведущие партии в Свердловском театре оперы и балета. И вот он узнал, что минский Оперный театр объявил конкурс на баритона. Юра его выиграл. "Натик, такой красивый город!" – это было первое, что он сообщил мне по телефону. Был май, в городе цвели каштаны, которых ни я, ни Юра никогда прежде не видели. У нас на Урале их просто не было! Вдвоем мы приехали в Минск уже осенью, и город очаровал меня с первых минут. Хотя квартира, которую нам дали, оказалась фактически на окраине Минска: окна выходили на Комаровку, тогда она была официальной деревней. Собственно, весь город, каким мы его знаем сегодня, возникал на наших глазах. – Первый год вы работали вместе в Оперном театре. Но потом в вашей жизни появилась оперетта… – Спустя полгода работы мне пришел вызов из Свердловска на съемки фильма "Званый вечер с итальянцами". Я поехала сниматься. А когда вернулась обратно в Минск, узнала, что вышел указ о создании театра музыкальной комедии. А ведь я всегда мечтала об оперетте! Сходила на прослушивание, и в 1970-м стала солисткой. – Сколько ролей вы потом еще сыграли – считали когда-нибудь? – Знаете, недавно, представляя меня, сказали: сыграла более 40 ролей. И я огорчилась! Ведь у меня в репертуаре более 60 ролей! Вот так вот взяли и сократили на треть… Но шутки шутками, мне грех гневить Бога. Действительно, за эти годы спето огромное количество партий, каждый год мы выпускали по 2–3 новых спектакля, когда репертуар только нарабатывался. Особенно незаметно пролетели первые 10–15 лет в театре. Играли все: от классики до советских музыкальных комедий и белорусских оперетт, ездили на гастроли по всему Советскому Союзу… – А что вас сегодня особенно радует, Наталия Викторовна? – Радует, когда спектакль идет в том темпоритме, который нужен. Радует, когда зал реагирует, публика аплодирует. Тогда иду домой после спектакля и улыбаюсь. Радует, что премьеры по-прежнему выпускаются и мне находятся в них роли. Радуюсь тому, что в своем возрасте мне есть что играть. Недавно, например, у нас вышла "Прекрасная Елена". Замечательная постановка, не шедшая у нас ранее. Я, кстати, не люблю повторений. Я – за новое, за то, что никогда не ставилось или не звучало. Так что сейчас нахожусь в ожидании большого классического спектакля, в котором есть в том числе отзвуки и отголоски современности. Юлиана ЛЕОНОВИЧ |
Исключительные права на материалы, размещенные на Интернет-сайте Белорусского государственного академического музыкального театра (www.musicaltheatre.by), в соответствии с законодательством об авторском праве и смежных правах Республики Беларусь, принадлежат Учреждению “Заслуженный коллектив Республики Беларусь “Белорусский государственный академический музыкальный театр” и не подлежат использованию в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя. По вопросам использования материалов, размещенных на сайте, обращаться на e-mail: marketing@musicaltheatre.by