« Назад
Душа – распетая и распятая
В Музыкальном театре посягнули на главный культурный миф — поставили драму-версию "Жизнь и смерть Янки Купалы"
Я буду маліцца і сэрцам, і думамі,
Распетаю буду маліцца душой,
Каб чорныя долі з мяцеліцаў шумамі
Ўжо больш не шалелі над роднай зямлёй.
Янка Купала |
Третий показ премьерного спектакля "Жизнь и смерть Янки Купалы" состоится 20 июля. И хотя премьера традиционно наберет силу только где-то к Новому году, советую все же посмотреть ее сейчас. А потом пересказать друзьям. Вы сделаете это без особого труда, потому что канва событий в постановке незамысловата. Жизнь Купалы сильно спрямлена, что, несмотря на бережное внимание и нежную любовь создателей спектакля к поэту, создает порой ощущение профанации.
Понятно, почему это происходит. Про того, кто в начале ХХ века сформулировал национальную идею ("Паўстань, народ!", "Чалавек я, хоць мужык", "Людзьмi звацца"), много-много лет писали с придыханием. Купала в массовом сознании закостенел. А тут со сцены принародно и прямо говорится о том, что в советские годы иссякло вдохновение. Топил черные мысли в рюмке. Пытался покончить с собой. Жил с одной, а любил другую… Авторы постановки сочли необходимым открыть интимное, личное и посмотрели на жизнь и творчество Первого Поэта через призму любовного треугольника: Янка Купала — Владислава Станкевич — Павлина Мядёлка. Для чего? Ну не для того, чтобы похихикать в кулачок: у них-то, великих, все как у нас, грешных…
В самом начале спектакля Янка Купала, у которого до смерти, как в песне, "четыре шага", с горечью говорит: всего-то мне шестьдесят, а столько не успел, не сделал! Спектакль пытается исследовать: почему? И точкой отсчета берет Петербург, когда еще молодой, но уже зрелый, написавший многие программные стихи Купала делает предложение Мядёлке, юной учительнице, красивой девушке с революционными устремлениями. Павлина отказывается выйти замуж. А позже женатого на Владиславе Янку упрекает: что ж ты меня не дождался? Жизнь главного персонажа подана пунктиром. Завершает все таинственная гибель летом 1942 года — Купала падает в лестничный пролет гостиницы "Москва" и разбивается.
Авторы постановки ступили на путь допущений, версий, предположений. Никто из них, как говорится, со свечкой не стоял. Поэтому, предвидя критику, звучит неуверенное "цi то было… цi не было… цi было, але не так…". Зыбкость позиции видна даже по тому списку имен, которыми театр пытается ее подпереть. Пьеса известного драматурга Анатолия Делендика создана по мотивам книги Павлины Мядёлки. Пьесу адаптировал по просьбе театра другой маститый писатель — Анатолий Зэков. Кое-что в процессе создания спектакля менял режиссер Михаил Ковальчик. Со сцены звучат то стихи Купалы, то стихи Зэкова.
Театр с его привычными "Сильвой" и "Веселой вдовой" захотел мыслить большими категориями, оперировать серьезными сценическими композициями и столкнулся с проблемами художественности. Передать сложность внутреннего мира человека, тем более такой личности, как Купала, через внешние перипетии невозможно. А вот впасть в житейскую пошлость — запросто. Поэтому огромная нагрузка легла на исполнителей ролей: голосом, жестом, взглядом они должны выявлять непроясненное, дописывать недописанное. И вновь проблема. Театр ведь не драматический, а музыкальный, в котором артисты привыкли работать с иным материалом. Еще только увидев в афише это тяжелое, как поступь слона, "Жизнь и смерть…", некоторые зрители удивились: музкомедия вторглась в чужие и чуждые пределы.
Премьера должна была пройти год назад, к юбилею Янки Купалы. Театр решил не торопиться…
У каждого свой Янка Купала. Зритель, придя на спектакль, вольно или невольно будет сравнивать того, который живет в его сознании, со сценическим образом. Не совпал — в адрес авторов понесутся гневные филиппики. На самом деле театр нужно поздравить и поблагодарить.
Во-первых, постановка искренняя, не "датская", не для отчета перед общественностью: вот-де и мы отметились. Во-вторых, она революционная и для театра, и для общества. Пусть постановочные решения Михаила Ковальчика довольно осторожные. Но то, что театр сам себе сделал такой заказ — поднять планку от мюзиклов и оперетт к настоящей драме на белорусском материале силами отечественных авторов — и выполнил задание, дорогого стоит.
Был приглашен композитор Олег Ходоско, и он написал замечательную во всех отношениях музыку, которая стала еще одним действующим персонажем. Очень часто это внутренняя музыка, которая звучит в душе Купалы. В ней — благородство, сдержанность и одновременно человеческая глубина. А когда звучит реквием, зал цепенеет. Поминальная месса — не заупокой по поэту, а плач по его убитому таланту. С этой задачей симфонический оркестр под управлением маэстро Юрия Галяса справился блестяще. Атмосферу, в которой жил поэт, создает сценография Ильи Подкопаева и очень выразительная, точная хореография Натальи Фурман.
 Янку Купалу играют Виктор Циркунович и Сергей Сутько. Играют без обычного актерского штукарства — для музыкального театра это весьма непривычно. Кульминацией становится сцена разговора Купалы со Сталиным. (На самом деле они не встречались.) Огромный праздничный купальский венок, сплетенный из трав и цветов, который все время висит над сценой, внезапно пикирует вниз и зависает над головой поэта, наливается красными огнями. Человек под ним — как под мощной лампой следователя. И вдруг оживает ночной кошмар поэта. В парадном мундире медленно выходит из-за кулисы Иосиф Сталин. А потом выходит… еще один Иосиф Сталин. Для чего? Чтобы подчеркнуть инфернальность ситуации. Разговор — только о репрессиях, ссылках, расстрелах. Это кошмар магической визуальной силы.
— Кто?!. Зачем раскручивается кровавое колесо террора? Почему гибнет белорусская интеллигенция?
Поэта трясет, как в лихорадке. Для него эта тема — только навзрыд. Для властителей мира сего — через легкое попыхивание трубки. В сознании Янки Купалы выкристаллизовывается мысль: не Сталин виновник и даже не сталинщина, а то зло, которое есть в душах людей и с которым они не только не борются, но и дают сталинщине на него опираться. Доносы в НКВД писали ведь свои — коллеги, соседи, а случалось, и родственники…
Финал — купаловская молитва. Не за себя. За народ.
 Какое впечатление произвел спектакль "Жизнь и смерть Янки Купалы"? С таким вопросом мы обратились к ученому секретарю Государственного литературного музея Янки Купалы Галине Варёновой. Вот что она сказала:
— Музыкальный взялся за такую тему, которая была бы трудна даже для драматического театра. Музыкальный — это легкие, полетные постановки. А здесь — одна из сложнейших эпох в истории белорусского народа. Национальное возрождение Беларуси и период репрессий, огромных человеческих жертв. Многое уже сказано про культ личности Сталина и все с ним связанное, однако тема не закрыта, развивать ее тяжело, тем более на сцене.
Театр вывел под софиты известные исторические личности, взялся показать Янку Купалу, которого еще при жизни называли пророком национального возрождения. Режиссер, дирижер, балетмейстер, сценограф, актеры проделали огромную работу. Но… На мой взгляд, она не завершена. Не изжита до конца некоторая опереточность в трактовках, мотивировках, мизансценах, актерских интонациях. Не всему верится. Неудача с любовным треугольником, потому что образ Владиславы Францевны Луцевич, жены поэта, вышел поверхностным, эпизодическим. А между тем Владислава Францевна была женщиной незаурядной, яркой. Именно она являлась для Янки Купалы самым близким человеком, не только женой, но и другом, помощницей. Взяла на себя быт, решала все деловые вопросы, после смерти Купалы продолжила его миссию, стала хранительницей его слова, идей.
И все же спектакль ругать не хочется. На том просмотре, на котором была я, когда в финале зазвучали слова "Малюся я небу, зямлi i прастору…", зрители плакали. Проняло! Мне и моим коллегам хочется, чтобы появились и другие драматические, поэтические, музыкальные постановки — настоящая купалиана. Несомненно, Янка Купала ждет своего Шекспира.
Светлана Шидловская
Минский курьер. - 2018. - 10 июл.
|
