Народная артистка Беларуси Наталия Гайда и в 80 блистает на сцене, срывая овации (Людмила Минкевич, "Народная газета", 24.05.2019)

Народная артистка Беларуси Наталия Гайда и в 80 блистает на сцене, срывая овации

Легенда оперетты

Она приехала в Минск из Свердловска пятьдесят лет назад. Можно сказать, за мужем. Баритон Юрий Бастриков выиграл конкурс Государственного театра оперы и балета БССР. С ним в белорусскую столицу приехала его жена и коллега по Свердловскому театру оперы и балета Наталия Гайда. Приехала в качестве оперной артистки, но уже через год заявила о себе в оперетте. И этому жанру народная артистка, отметившая в первый день мая свое 80-летие, остается верной до сих пор.

"Держаться в форме заставляет профессия"

— Наталия Викторовна, не каждая женщина станет открыто говорить о своем возрасте. Но только не вы — готовите к юбилеям праздничную программу, приглашаете друзей, позволяете поздравлять с тем, что стали старше. Вы всегда так легко относились к цифрам в паспорте?

— Это может быть странно, но я всегда жила и стремилась к каким-то образующим датам — 20, 50, 70… Не знаю, почему. Может, хотелось быть взрослее, хотелось открыть с годами новые знания. Хотя не всегда человек становится с возрастом мудрее. Даже имея за плечами опыт, мы часто наступаем на одни и те же грабли. Но тем не менее с годами накапливаются знания, наблюдения, ты начинаешь более глубоко понимать людей, жизнь. 

— Как правило, в пенсионном возрасте интересы людей сильно меняются. В жизни появляются дачи, огороды… Вы же до сих пор остаетесь верной театру. 

— Такая моя сущность, видимо. Моя приятельница все говорила: "Ничего, вот состаришься, потянет и на дачу, и к земле". А я шучу, что, наверное, пока не состарилась, потому что к земле еще не тянет. Может, я просто городской человек — и я, и родители всегда жили в городе. Хотя природу я люблю. Но не весной и летом, когда летают и кусают всякие букашки. Люблю глубокую осень с красно-желтыми листьями в парках и зиму со снежными сугробами и белыми разлапистыми елями. Признаться, слегка даже завидую людям, у которых много увлечений. Знаю и актеров, которые с удовольствием ухаживают за цветами, выращивают овощи… Но у меня один интерес — театр и все, что с ним связано. Видимо, выражение "талантливый человек талантлив во всем" работает не всегда.

— Зная о вашем возрасте, многие женщины мечтают быть похожими на вас. Не стареть ни внутренне, ни внешне. Что позволяет вам так хорошо выглядеть и в 80 лет?

— Держаться в форме заставляет во многом опять-таки профессия. А вот косметические салоны — это не про меня. Может, и стыдно признаваться, но мне жалко тратить на это время. Мне говорили знакомые: "Наташа, ты же актриса, надо почистить лицо, сделать маску". При этом расписывали, как это хорошо: лежишь, расслабляешься, размышляешь, пока над тобой колдуют. Один раз сходила к косметологу. Лежала, и мысли были только об одном — когда это уже закончится. Поэтому все делаю сама. Но это элементарные вещи. С утра умываюсь холодной водой, а если время позволяет, то протираю лицо кусочком льда, потом наношу увлажняющий крем, а зимой — питательный, подмазываю глаза — и вперед.

— И никаких подтяжек?

— Надо признаться, была в моей жизни одна-единственная подтяжка лица. Дело в том, что я себя сильно запустила в молодости. Жила на Урале, рядом с крупными промышленными предприятиями. Дойду до консерватории — мой курносый нос весь черный! Поэтому и утром, и вечером мыла лицо мылом, но никакими кремами не мазалась. Какая там была косметика в прошлом веке? Ланолиновый крем работал как замазка — не могла им пользоваться. В общем, довела свое лицо. Мама, приехав в гости, заметила: "Ты в 25 выглядишь старше меня!" И я стала покупать кремы — уже появились в магазинах хорошие, польские, ездила за ними в Москву. Но поскольку момент был упущен, то в 45 лет лицо начало выдавать мой возраст. А у меня и голос, и физическая форма были в полном порядке, и мне хотелось продолжать петь молодых героинь. И я сделала подтяжку лица. Считаю, что вовремя. А в 50 лет уже сама отказалась петь героинь. Хотя художественный совет был против. Коллеги говорили, что это капризы Примадонны, мол, кто будет смотреть мой паспорт. Но мне уже просто неловко и некомфортно было петь героинь, которые влюбляются в первый раз. А дальше делать подтяжки было ни к чему. Ведь даже если ты сделаешь идеальное лицо, все равно что-то будет выдавать твой возраст — руки, шея… 

"Выучила белорусский язык без проблем"

— С природой сложно спорить, даже если что-то и не приходится по душе. Так же, как, видимо, и с судьбой. У вас не получилось поступить в Московскую консерваторию, вы окончили Свердловский юридический институт, но от мечты заниматься музыкой все равно не отказались…

— Пение меня притягивало с детства. И я пела — в госпиталях, на радио… Но, знаете, в молодости мы все такие максималисты. Вот и я решила, что непременно должна поступать в Московскую консерваторию. Дважды съездила, и дважды меня не поняли. А какую-то профессию надо было получить, чтобы зарабатывать и как-то жить. Поступила в юридический институт, думая, что буду петь хотя бы в самодеятельности. Но со временем желание заниматься музыкой на профессиональном уровне не исчезло, и я поступила в Уральскую государственную консерваторию. Мечте своей не изменила. Поняла на своем опыте, что в себя нужно верить всегда, ставить цели и добиваться их.

— А как появилось ощущение, что вам нужно именно в оперетту?

— Еще в детстве по радиоточке я слушала постановки оперетт, той же "Принцессы цирка". И ме­ня пробирало до глубины души. А когда училась на вокальном отделении консерватории, все время бегала к студентам отделения музыкальной комедии. У них было больше танцев, занятий по актерскому мастерству. Но так сложилось, что на 4-м курсе меня пригласили в Свердловский театр оперы и балета. Хотя дважды приглашали и в оперетту. Главный режиссер Свердловского театра музыкальной комедии Владимир Курочкин ставил "Сына клоуна" и обещал добавить "Лунный вальс" Исаака Дунаевского. По его задумке, я пела бы на луне под куполом. Когда ­пришла домой и рассказала ­мужу, он только и ответил: "Понятно, в купальнике хочешь петь на сцене". Но я была плотно занята в оперном театре, поэтому пришлось отказаться от предложения режиссера.

Однако судьба постоянно подталкивала к оперетте. В 1969-м вместе с мужем Юрием Бастриковым приехала в Государственный театр оперы и балета БССР, но уже через год ушла из оперы в оперетту. Узнав о создании в Минске театра музыкальной комедии, я сказала: "Все, это судьба".

— И Юрий Георгиевич уже не был против?

— Сразу он скептически был настроен. Говорил: "Зачем тебе это? Ведь и так все хорошо, мы вместе работаем". Но когда пришел на первую премьеру, сказал: "Да, Натик, я был не прав. Это твое". Я и сама чувствовала это, поэтому никогда в жизни не пожалела о сделанном выборе.

— Но, попав в театр музыкальной комедии, вам пришлось петь в опереттах и на белорусском языке, в том числе в "Павлинке". Долго ли пришлось мучиться, чтобы освоить "мову"?

— Совершенно искренне говорю — у меня не было никаких сложностей в понимании и изучении языка. Когда приехала, слушала радио на белорусском языке и осознавала, что почти все понимаю. Ходила в Купаловский театр. Кроме того, в нашем театре был педагог по белорусскому языку. И для себя я быстро отметила особенности языка, например, грубое "ч", сочетание мягких и твердых звуков — "чымся песцячыся". Оставалось просто немного потренироваться. В Свердловском институте был преподаватель, который знал 7 языков, он еще тогда видел во мне какие-то лингвистические способности. Говорил: "Ви есть большой лентяй". А ведь и правда, я и молдавские, и казахские, и немецкие песни пела… Возможно, могла бы развить и эти способности.

— Наталия Викторовна, в вашем творческом багаже — более шестидесяти ведущих партий в опереттах, музыкальных комедиях, мюзиклах. Есть персонаж, наиболее близкий вам по характеру?

— Каждая роль чем-то интересна. Конечно, в музыкальном театре все менее драматично. Но все равно мы видим некие жизненные коллизии. И всегда интригует, как в той или иной ситуации поступит человек. И от этого интерес к роли. Но лично я из классики выделяю "Сильву". Очень сильная драматургия. А тема — социальное неравенство — всегда будет актуальной. Так же, как и тема любви и преданности в "Пенелопе". А из советских комедий, которые оставили след и в моем творчестве, и в целом в белорусском искусстве, я бы отметила героическую комедию "Поет "Жаворонок", которой мы открыли музыкальный театр. Очень интересная роль разведчицы и певицы в немецком кабаре. Счастье начать с такой роли. И как не отметить "Павлинку" — здорово, что эта история прозвучала и в музыкальном театре.

"Мечтаю о поющих правнуках"

— Вы всю жизнь посвятили профессии и тем не менее воспитали замечательную дочку. Сложно было совмещать творчество и материнство?

— Мне повезло с семьей, мужем, который был другом и помощником, хотя сам являлся ведущим солистом оперного театра. Но он всегда выручал, делал то, что я не любила и не могла. Он знал, что я не люблю готовить и ходить по магазинам, поэтому с удовольствием брал эти обязанности на себя. А я делала все остальное. Что касается дочери, поначалу было очень сложно. Когда уезжали в Минск, я оставила дочку маме, потому что ей был только год. Мама и потом часто приезжала к нам на несколько месяцев, пока Настюша была маленькой. Много с ней занималась, и дочка уже в 3,5 года начала читать.

Тяжело актерам воспитывать детей. Знаю, некоторые брали малышей с собой на работу. Но нам с мужем жалко было смотреть на детишек, которые к концу вечерних спектаклей были никакие. Мы договорились, что будем оставлять дочку дома. И оставляли одну, начиная с 2,5 года, так как часто спектакли у обоих были в один вечер. Выключали газ, убирали спички, говорили: "Вот подойдет стрелочка на часах к 9, ты поужинай и ложись спать". Это когда мы повзрослели, когда у нас появилась внучка, поняли, какими же легкомысленными были в молодости. Конечно, переживала, что мало времени уделяла дочке, но я хотела развиваться в профессии, театр был у меня на первом месте. Раньше, когда говорила об этом в интервью, мне казалось, что меня осудят другие женщины. Но сейчас многие женщины признаются, что не могут пожертвовать профессией ради семьи, и я понимаю, что не одинока в своей позиции. К счастью, дочка у нас выросла чудесной, доброй и понимающей. Считаю, если в семье есть хороший пример, то все получится. Но, конечно, я очень благодарна за помощь маме и мужу. Одна я точно не справилась бы.

— С мужем Юрием Георгиевичем вы были вместе со студенческой скамьи. Бок о бок прожили 47 лет, пока небеса не забрали его в 2011 году. Почти полвека вместе! Сегодня с печальной статистикой — один развод на два брака — это кажется чем-то удивительным. Что помогло вам построить крепкую семью?

— Интересно, я ведь в молодости не стремилась обзавестись семьей. Меня еще часто обвиняли в том, что у меня не женские мозги — как это девушке не хотеть замуж?! Но у меня была одна страсть — театр. Хотя я часто увлекалась мужчинами. Правда, в красавчиков никогда не влюблялась. Просто нравились какие-то черты, например, необыкновенный талант. Но я моментально разочаровывалась. Стоило человеку что-то не так сказать — и все! И я думала: "Зачем мне выходить замуж? Чтобы через месяц разойтись?" Но с Юрой было по-другому. Я почувствовала, что он надежен, что он никогда не предаст. Правда, первое время даже не говорила, что его люблю. Но он спокойно реагировал: "Зато я люблю". А со временем оказалось, что и я могу любить. В отношениях важно понять, что не может быть в человеке все идеально и что не стоит ничего в нем переделывать. Просто важно совпадать с человеком в главном, хотеть нравиться друг другу, не разочаровывать. Когда есть взаимопонимание и уважение, когда понимаешь, что лучше человека нет, это цементирует отношения.

— У вас уже достаточно взрослые внуки. Пошел ли кто-то из ваших наследников по вашим музыкальным стопам?

— Дочь Настя очень талантливая, пластичная, голос есть, но не классический. Я ей предлагала поступать в театральный, она не захотела: "Если бы голос был, тогда да. Может, в музпед?" И я ответила, что это прекрасный выбор и замечательная профессия для женщины. А сама подумала, что буду иметь личного концертмейстера. Правда, последние ожидания так и не оправдались (улыбается). Внучке Арине 25, живет в Германии с мужем, приезжала ко мне на юбилей. Внуку Даничке — 11. Очень хорошие и заботливые детки. Но никто из них не поет. Меня это сразу даже расстраивало... Хотелось бы все-таки, чтобы кто-то продолжил наш с Юрием путь. Но, может, в правнуках гены проявятся? Очень хочу еще прабабушкой побыть.

— И появится у вас еще одно гордое звание. Хотя и без "прабабушки" у вас столько званий и наград, что и не перечесть. А есть награда, которой особенно дорожите?

— Безусловно, каждая награда по-своему дорога. Из последних было очень приятно получить диплом Ассоциации музыкальных театров России в качестве лауреата премии "Легенда". Знаю, что меня называют и Примадонной, и Легендой оперетты. Но теперь есть и официальный документ. Приятно, что эту награду мне вручили в России. В свое время я много гастролировала с театром, и в Советском Союзе меня хорошо знали. Помню, в 1984 году заболела и не поехала на гастроли в Сочи. Потом мне рассказали, что зрители приходили и спрашивали: "А Гайда когда поет?" Было приятно. И сейчас приятно, что не забывают, как я говорю, бабушку советской оперетты. Однако важны не только награды, но и слова признания — от зрителей, критиков, профессионалов. Вот что действительно ценно...

Людмила Минкевич
Народная газета. - 2019. - 24 мая