Петр Ридигер четверть столетия посвятил оперетте и подготовил десятки молодых певцов (Людмила Минкевич, "Народная газета", 07.10.2019)

Петр Ридигер четверть столетия посвятил оперетте и подготовил десятки молодых певцов

Меняя мизансцены

Народный артист Беларуси Петр Ридигер вырос в Семипалатинске, учился в Москве, работал в Куйбышеве и Ленинграде. И когда в 1981 году приехал по приглашению в Театр музыкальной комедии в Минске, думал, что это тоже на время. Но ошибся — к счастью для белорусских зрителей, которые наблюдали его на сцене 25 лет, и молодых певцов, мечтающих о поддержке талантливого и опытного педагога. Преподавая на кафедре пения в Белорусской государственной академии музыки, профессор Ридигер дал дорогу в жизнь многим вокалистам. Среди его известных выпускников — лауреаты международных конкурсов, обладатели престижных премий и наград Илья Сильчуков, Алексей Микутель, Павел Петров, Илья Говзич, Виктор Менделев и другие.

— Петр Васильевич, многие вокалисты с вашей легкой руки нашли свое место в музыкальном мире. А как начинался ваш путь? Кто познакомил вас с музыкой?

— Моя мама. Сама она была пианисткой, поэтому музыка всегда звучала в нашем доме, и я рос в окружении очень интересных людей. С пяти лет был знаком с пианистом Святославом Рихтером. Он приезжал с концертами в Семипалатинск, где мы жили. Кстати, именно по его настоянию после окончания музыкального училища по классу фортепиано в родном городе я поступил в Государственный музыкально-педагогический институт имени Гнесиных. "Это же Москва…" — сомневался я. Но Святослав Теофилович успокаивал: "Все у тебя хорошо получается, тебя возьмут". И действительно взяли. Много интересных встреч случилось и во время учебы. В институте имени Гнесиных были собраны мощные педагогические силы. Практически все преподаватели — из московского Большого театра. Все заслуженные и народные артисты: Наталья Шпиллер, Зара Долуханова, Евгений Иванов, Евгений Белов… Очень открытые, эрудированные, интеллигентные люди. Общение с ними доставляло огромное удовольствие, поэтому грех было пропускать занятия.

— Долгие годы вы были связаны с фортепиано. Изучали этот инструмент в музыкальной школе, училище, да и в институт имени Гнесиных поступили сразу на два факультета — фортепиано и вокал. Что же по итогу помогло сделать выбор в пользу вокала?

— На двух стульях не усидишь, говорили мне педагоги. Я и сам понимал, нужно выбрать что-то одно: либо я полностью погружаюсь в фортепиано, либо отдаю себя вокалу. Труд пианиста очень напряженный, и без поддержки развиваться сложно. Мне помощи ждать было неоткуда — я рано потерял родителей, поэтому выбрал вокал. Тем более пение — такое прекрасное занятие. К тому же у меня неплохо получалось петь. Еще во время учебы в институте пробовался в стажерскую группу Большого театра. И был почти принят, пока вдруг не выявились нюансы с пропиской. Дело в том, что раньше без московской прописки в театр не брали. У меня в паспорте стоял московский адрес, поэтому меня спокойно допустили к комиссии. Но когда один из экзаменаторов спросил, все ли в порядке с пропиской, я наивно ответил: "Да, я прописан в общежитии". Но этого для трудоустройства в театр было недостаточно — иногородних не брали. Мой педагог по оперному классу Наталья Дмитриевна Шпиллер позже выругала меня: "Зачем ты сказал, что это общежитие? Сказал бы, что квартира" — "Но это же неправда!" — "Какая разница! Зато попал бы в Большой театр". Так что в Большой театр я не попал.

— Зато стали солистом Куйбышевского театра оперы и балета…

— Да, на пятом курсе в институте имени Гнесиных проходила так называемая ярмарка. Вокалистов привозили в какой-то город (в моем случае это была Уфа), куда, как говорили в кулуарах, их приезжали покупать "купцы" — в смысле приглашать в театры и филармонии. Вот там меня и пригласили в Куйбышевский театр оперы и балета. Отработал в нем три года по распределению. Потом поехал покорять Ленинград — несколько лет пел в Оперном театре Ленинградской консерватории имени Римского-Корсакова.

— И потом получили приглашение в открывшийся в Минске Театр музыкальной комедии. Пришлось поменять и город, и жанр — с оперы на оперетту… Что далось сложнее?

— Наверное, и то и другое. Хотя с этим жанром я был немного знаком. В Куйбышевском театре оперы и балета шли классические оперетты. Меня заинтересовало предложение. Я был достаточно молод, и мне хотелось попробовать что-то новое, поэтому и принял приглашение.

— Петр Васильевич, вы проработали в Белорусском музыкальном театре 25 лет. Уезжая в 1981 году в Минск, думали ли, что останетесь здесь на долгие годы?

— Пожалуй, нет. Думал, отработаю несколько лет. Но получилось так, что вскоре женился, появились дети. Да и прикипел к Минску.

— Во многих спектаклях вы играли главные роли. Какие были наиболее близки вам?

— Тасилло в "Марице", Эдвин в "Сильве", Мистер Икс в "Принцессе цирка"... Очень характерные партии. Был яркий мюзикл "Биндюжник и Король" Александра Журбина. Ставил режиссер Михаил Гусев. Интересно был решен спектакль, и роль Бени по кличке Король мне нравилась. Публика очень здорово воспринимала эту постановку.

— В те годы театр много гастролировал?

— Еще бы! Гастроли были каждое лето, не считая выездных спектаклей в течение года. Ездили в Сочи, Киев, Смоленск... А сколько в белорусских городах выступали, причем не только в областных центрах, но и в районах. Одни из моих первых гастролей были в Ленинграде. Меня там знали и хорошо помнили еще с тех пор, как я пел в опере. Как-то подбежали ко мне после окончания спектакля: "Как вам идет этот жанр! А какой голос! У нас в Ленинграде в оперетте так не поют. Чувствуется, что вы оперный певец". Что сказать, было приятно.

— Своим талантом, трудом и неустанным стремлением к совершенству вы заслужили не только любовь зрителей, но и многочисленные награды и звания. Звание народного артиста прибавило ответственности?

— Любое звание к чему-то обязывает. И в армии, и на сцене. Мне кажется, я стал еще более внимательно относиться к себе, следить за своей формой. Никогда не выходил на сцену с осипшим голосом. Простудился — так болей. Я всегда отвечал за качество. У меня была ответственность и перед собой, и перед зрителями. Не мог их подвести. Конечно, когда заболевает ведущий солист, это вызывает панику в театре, ведь приходится менять спектакль. Артистов просят: выручите, спойте хоть как-нибудь… Но как можно спеть "как-нибудь"? После такого сам себя перестанешь уважать. Да и есть опасность потерять голос. Таких случаев было немало. Артисты выручали руководство, пели в больном состоянии, а потом их убирали из театра. Кому нужен солист без голоса? Поэтому учу своих студентов: заболел — иди к врачу-фониатору, советуйся и, если необходимо, отправляйся на больничный. Я всегда был ответственным и дисциплинированным. Приходил в театр за 1,5 часа до начала спектакля. Хотя были у нас артисты, которые прибегали прямо к выходу на сцену. А мне надо было вдохнуть запах кулис, не спеша положить грим, настроиться, чтобы готовым выйти к зрителю. Я и сейчас всегда прихожу заранее — на занятия, встречи и так далее. За всю жизнь опоздал, может, раз-два.

— Петр Васильевич, наверняка вы по-прежнему часто бываете в театрах. Получается отдыхать в зрительном зале или волей-неволей включаете педагога, который оценивает артистов, особенно если на сцене ваши ученики?

— Конечно, есть ощущение, что пришел на спектакль не просто как зритель. Слушаю и как солист, и как педагог. Многие выпускники приглашают на свои выступления. Прихожу и инкогнито послушать ребят, посмотреть, как они подросли. Очень достойно работают Илья Сильчуков, Алексей Микутель, Павел Петров, Виктор Менделев… Разъезжают по другим странам, участвуют в интересных проектах, побеждают в престижных конкурсах. Горжусь, что это мои ученики. Но это все их энтузиазм. Они хотят показать, что не зря учились. Очень важно, чтобы молодые люди, начав чем-то заниматься, в данном случае вокалом, подходили к этому серьезно, ответственно. Поверьте, есть у меня ребята, которые ходят на занятия шаляй-валяй. Они не заинтересованы в том, чтобы достичь успеха, попасть в хороший театр. Думают, что к пятому курсу созреют, но так не бывает — нужно прицеливаться с самого начала.

— В чем проблема, как вам кажется? 

— В измененном мировоззрении. У современных молодых людей другие цели: купить собственную квартиру, обеспечить достойное будущее своим детям… Мы об этом в свое время как-то не думали. Работали на каком-то вдохновении, верили в другое. Сейчас поколение более меркантильное. Но раньше и труд вокалиста оплачивался более высоко. Ведущие солисты могли получать и 400—500 рублей — очень хорошие по тем временам деньги. Начинающие вокалисты — 130—150 рублей, но на них тоже можно было жить. В наше время труд вокалистов не очень высоко ценится. Поэтому многие талантливые ребята выбирают для себя иной путь. Мой старший сын Марис учился в Республиканской гимназии-колледже при Белорусской государственной академии музыки. Решал гармонические задачи только так! Я лишь удивлялся. Но он сказал: "Папа, это неденежно". И пошел в программисты.

— А остальные ваши дети нашли себя в музыке?

— Средняя дочка Регина окончила Институт современных знаний, вышла замуж за иорданца, сейчас живут с мужем в Минске. Он занимается бизнесом, а она воспитывает маленькую дочурку. Младший Андрис окончил Академию музыки в моем классе — два подготовительных и пять основных курсов. Продолжает заниматься музыкой. Но пошел по эстраде. У него своя трибьют-группа The Apples. На счету ребят сотни выступлений в России, Украине и Беларуси. Несколько лет назад Андрис вместе с группой играл даже в Ливерпуле на международном фестивале Beatle Week. Я несколько раз был на его выступлениях. И хотя это не мой жанр, однако сын убедил, что такая музыка имеет право на существование.

— Петр Васильевич, вы не только исполнитель, педагог, но и автор методических разработок...

— Да, есть три работы, посвященные романсам Глинки, Рахманинова, Шуберта и Шумана. Готовил, когда защищал доцентуру. И знаю, что студенты пользуются ими, значит, работа была проделана не зря. Но, признаться, научная деятельность не совсем мое. Она отвлекает от того, что я люблю и умею делать, — от практики. Известно, что теория без практики мертва. Когда занимаешься с учеником, работает даже эмпирический метод: я показываю, предлагаю понаблюдать и попытаться сделать то же. Не каждый способен уловить из теории, как берется дыхание, строятся звуки… Но стоит один раз показать — и все становится понятно. Преподавание — увлекательное занятие. У каждого педагога свои методы и приемы.

— Недавно вы принимали поздравления с 70-летием. Как отпраздновали юбилей?

— Я, как и Владимир Меньшов, отметил эту круглую дату скромно в семейном кругу. Казалось бы, артист, привык быть на публике. Однако я совершенно не публичный человек. Профессия профессией, а внутренние ощущения — они другие.

— Отдыхать тоже предпочитаете в спокойной обстановке?

— Да, особенно люблю отдых на природе! Причем эта любовь появилась не с возрастом — она была всегда. Помню, как мальчишкой постоянно гонял в лес — природа меня умиротворяла. Сейчас есть дача под Олехновичами. Рядом лес, красивые пейзажи… Дача благоустроенная, имеются все условия для комфортного проживания. Поэтому последние два года там лето и провожу. До этого ездил по санаториям. Однако сейчас хочется больше тишины, уединения. Но ведь можно менять мизансцены, как говорится. В этом году провести лето на даче, потом — на море...

— Вы всю жизнь меняете мизансцены — оперу на оперетту, один театр на другой, один город на иной…

— Так невероятно устроена жизнь. По крайней мере, для меня. 

О дуэте с Галиной Вишневской

— Когда учился на четвертом курсе, к нам в институт имени Гнесиных пришла оперная певица Галина Павловна Вишневская. У нее был творческий вечер: рассказывала про себя, свое творчество… Естественно, ее стали упрашивать спеть. "Честно говоря, не думала, что попросите. Не распевалась, не готовилась, ноты с собой не взяла..." — немного растерялась Галина Павловна. "Ничего, ноты мы в библиотеке возьмем!" — взбодрились инициаторы. И тут все наши концертмейстеры, сидевшие в зале, вдруг "заболели": у одной рука ноет, у другой простуда, у третьей радикулит… Побоялись аккомпанировать известной певице. И вдруг заведующая кафедрой Нина Александровна Вербова повернулась к аудитории: "Здесь где-то Петенька Ридигер должен быть, здесь он?" Я, наивный, поспешил ответить: "Да, я здесь!" — "Вот он вам и сыграет!" У меня затряслись руки, я ведь тоже не ожидал такого, лучше бы тихонько сидел. Сбегали за нотами, Галина Павловна спела "Чио-Чио-сан" из оперы "Мадам Баттерфляй", арию Тоски и романс "Весенние воды" Сергея Рахманинова. Все это я читал с листа. С тех пор знаю эти произведения наизусть! "Молодец, — похвалила Галина Павловна. — Это читка с листа такая? Интересно, что будет, когда ты выучишь?!" И предложила поехать в качестве концертмейстера по городам Советского Союза. Дали с ней более десяти концертов в течение двух лет. Очень интересный опыт!

О знакомстве с Николаем Геддой

— В 1980 году в Ленинград, где я в то время работал, приезжал на гастроли артист с мировым уровнем — шведский тенор Николай Гедда. Я предпринял все возможные усилия, чтобы с ним встретиться. Удача познакомиться с артистом, который так красиво и интеллектуально пел, выпадает раз в жизни. Мне повезло. "И что ты собственно хочешь? — спросил при встрече Николай Гедда, который неплохо владел русским языком. — Поешь ведь ты правильно". Я говорю: "Николай Михайлович, я хочу добиться такого же крайнего верха, как у вас. Я так понимаю, хотя могу и ошибаться, это микст, смешанный с фальцетом". У него глаза распахнулись: "Со мной так никто не разговаривал". Видимо, я задел в нем какую-то струну, и он согласился дать мне несколько уроков.

Гедда оказался совершенно бескорыстным человеком. Я вознамерился ему платить, на что Николай Михайлович спросил, сколько я получаю. "190 рублей!" — сказал я с гордостью. Он как-то скривился: "Что, за выход?" — "Нет". Его глаза раскрываются еще больше: "В неделю?" — "Нет". — "Значит, в месяц… И ты думаешь, я буду брать с тебя жалкие трешки. Я же миллионер. Господь с тобой". По итогу Николай Гедда дал мне 8 консультаций по три часа. Сразу в Ленинграде, потом в Москве, где также были запланированы выступления Гедды. Я всюду следовал за ним, чтобы не упустить шанс позаниматься. Честно, думал, лишусь голоса в то время! Я не привык так заниматься. Но ведь голоса мог лишиться и Гедда. Он занимался со мной, потом пел двухчасовый концерт и затем снова продолжал занятия со мной. Нагрузка колоссальная! Но школа у певца была отточена. Я тоже не оплошал. Просто мне так хотелось все взять от этих занятий, музыки, жизни! Был тот самый энтузиазм, которого сейчас не хватает многим молодым людям.

Людмила Минкевич
Народная газета. - 2019. - 7 окт.
Фото автора и из личного архива Петра Ридигера