Так ты еще ничего, парень (2012 г., Минский курьер)

ТАК ТЫ ЕЩЕ НИЧЕГО, ПАРЕНЬ

"Автора! Автора!" — кричала публика, не желавшая расходиться после спектакля. Дирижер Николай Макаревич пригласил на сцену Геннадия Гладкова, специально приехавшего из Москвы посмотреть свой балет "12 стульев" в Белорусском государственном академическом музыкальном театре.

Гостю вручили огромный букет, Гладков размахнулся и… букет красиво полетел в оркестровую яму — жест, которым композитор выразил свою признательность музыкантам за доставленное удовольствие. А то, что это было именно так, он подтвердил во время интервью журналисту "МК"

Музыкальная машина

— Геннадий Игоревич, скажите, как театр передал ваш замысел? Не соврал?

— Весь спектакль я находился в состоянии непреходящего восторга. Это новое рождение балета. Я написал его в 1986 году, тогда были другие мозги и ощущения. А ваш театр прочел мою работу сегодняшними глазами. Как будто переставили мебель в квартире — и стало лучше.

Когда я писал "12 стульев", то использовал нэпманские ритмы — фокстроты, танго, вальсы, которые слышал от отца. (Геннадий Гладков вырос в музыкальной семье. Его дед был гармонистом, аккомпаниатором Лидии Руслановой. Отец аккордеонист, пианист, играл в джазовом оркестре А. Цфасмана. — Прим. ред.). Ваш оркестр исполнил это блистательно, бережно передана каждая нотка. Великолепно работает балетная труппа. Какой удивительный Воробьянинов! Артист Виталий Красноглазов показал еще не старого человека. Это другой Воробьянинов, отличный от того, каким его играли Сергей Филиппов, Анатолий Папанов. Удалось передать сам дух романа Ильфа и Петрова. Свербит идея — привезти спектакль в Москву. У нас есть хорошие мюзиклы, но такого — свежего, современного — точно нет. Так что вернусь, и сразу начнем работу по поиску театра, который смог бы принять ваш коллектив в гастрольном режиме.

— Вы создали так много музыки мирового класса, что хочется назвать вас гениальной музыкальной машиной. Где и когда приходит вдохновение?

— А оно и не уходит! Я все время в работе, привык с детства вкалывать. (Мальчишкой его ставили во дворе на стул у стены, давали в руки аккордеон. Юный Геннадий переиграл почти все мелодии послевоенного времени. В 1959-м поступил в Московскую консерваторию и вскоре начал сочинять музыку. — Прим. ред.). Если нечего делать, страшно мучаюсь. Лег в больницу и никак не мог дождаться, когда принесут ноты. Начинаю работать — тоже мучаюсь. Композиторский труд тяжелый, недодуманная мелодия не дает спать, разрывает мозг. Более того, этот труд содержит много технологического занудства: нужно разборчиво выписать все нотки, иначе потом ошибок не избежать.

Пишу одно произведение, думаю в это время о другом. У меня есть папка, в которую я складываю предложения самому себе. Читаю Гоголя — появляется идея написать балет на тему "Вия". Эту задумку я уже осуществил. Читаю фантастику — Брэдбери или Лема — и думаю: что же здесь для меня? Какой жанр? Представил, что это будет балет. Но какой балет без любви? Заинтересовался темой любви странной, неземной, как в фильме "Аватар". Заказал самому себе написать пять серенад для фортепиано с оркестром. Мечтаю о том, чтобы нашлось время и я наконец закончил для московского театра имени Покровского оперу "Зеленая птичка" по сказке Гоцци. Этот замысел ждет своего воплощения двадцать лет. А в одном из самых лучших детских театров Москвы — "Театриуме Терезы Дуровой" — вот-вот начнутся репетиции моего нового мюзикла "Гримм, Гримм" по сказкам братьев Гримм. Для этого мюзикла я сам сочинил стихи… Моя муза не знает скуки и не уходит в отпуска.

— Что важнее — процесс или результат?

— Процесс! В этом мы с моим другом Юрием Энтиным занимаем разные позиции. Он хочет, чтобы его стихи признали и аплодировали им. Я хочу сочинить хорошую мелодию, а поаплодируют или нет — дело второе. Пишу музыку и вижу внутренним зрением картинку. Потом выходит фильм — и такое разочарование: мое "кино" не совпадает с кино режиссера!

— "Бременские музыканты", "Джентльмены удачи", "Проснись и пой", "Собака на сене", "Формула любви", "38 попугаев", "Как львенок и черепаха пели песню"… Бездна юмора, позитива. Откуда берутся эти мелодии? Хотя бы одну тайну раскройте: как появилось необыкновенное "Обыкновенное чудо"?

— Для этого нужно… потерять отца. И чтобы сгорел мой дом с прекрасным "Бехштейном", купленным у аккомпаниатора Ростроповича. Все произошло в 1978 году. Я был черный от горя. И музыка, которую попросил написать к "Обыкновенному чуду" режиссер Марк Захаров, стала спасением. Во мне зазвучала мелодия, я за нее ухватился, я ее чувствовал — кожей, нервами. Захаров был рядом, приходилось при нем сочинять. Он кричал: "Мне нужна лава! Меня должно обжечь!" Это ужасно, когда импровизируешь при режиссере. Садомазохизм страшный, обоюдный, мы терзали один другого… Но иначе, видимо, было нельзя. В спокойном послеобеденном состоянии ничего путного не создашь.

— По-настоящему композитор может показать, на что способен, только в крупной форме. У вас и оперы, и балеты… А народ знает Гладкова по музыке к кинофильмам, мультикам. Вас это не обижает?

— Кто сейчас слушает Шостаковича? Если выйти на улицу и спросить, кто такие Прокофьев, Свиридов, скорее всего, мы не услышим ответа. Между тем песни из "Бременских музыкантов" слушает и поет не одно поколение. (Фильм "Бременские музыканты" появился в 1969 году. Пластика мелодичного мышления, ритмическая раскрепощенность и фантазия Гладкова дали мощный импульс к развитию советской песенной культуры. — Прим. ред.) К сожалению, многие люди утратили интерес к искусству. Они находятся в погоне за "желтым дьяволом", и после тяжких трудов ради денег им не хочется ничего иного, кроме развлечений и необременительного отдыха.

Море еще вернется

— Контраргумент: люди искусства и литературы перестали баловать нас шедеврами. Творцы вырождаются. Очень мало такого, что цепляло бы за живое, о чем хотелось бы говорить до хрипоты. У вас есть этому объяснение?

— Как только появился свободный рынок, из всех щелей повалили бестселлеры и шлягеры, женские детективы и шоу… Агрессивная серость забила более тонкую и сложную материю. Великий оперный режиссер Борис Покровский незадолго до смерти сказал такую фразу: "Сейчас отлив, обнажился песок и вылезла всякая ерунда на нем, но культура не потеряна, море еще вернется".

А я скажу так: никакой технический прогресс, никакой рынок невозможны без культуры, они должны идти нога в ногу. А вообще лучше, чтобы культура была на полшага впереди. Тогда жить не страшно. Не страшно, что Иран получит атомную бомбу, потому что культурный человек не взорвет мир. Не страшны нанотехнологии — найдутся люди, которые грамотно ими распорядятся.

Двадцать лет назад мы отвергли социализм совершенно бездумно, не понимая законов диалектики, которые гласят: в любом минусе есть плюс и в любом плюсе есть минус. В России худшее из буржуазного строя соединилось с тем плохим, что осталось от советских времен. К сожалению, люди из власти не обладают мышлением шахматиста, который просчитывает ситуацию на несколько ходов вперед. Хотят вот увеличить ответственность за взятки. А ведь это обернется еще большими поборами — раз чиновник будет больше рисковать, он и вымогать будет больше. Поменяли милицию на полицию, но, по сути, ничего не изменилось. Какие-то одномоментные, суетливые решения.

— Вы философ?

— В моей библиотеке много трудов по философии, я ее серьезно изучал. И, как диалектик, согласен с Покровским по поводу культуры — море еще вернется. Можно провести параллель с христианством: как ни давили его при советской власти, истинные христиане все-таки ходили в церковь. (Сейчас ходят многие, но процент по-настоящему верующих остался тот же, что и раньше. Остальные только поддерживают моду на церковь.)

Я крестился поздно — когда исполнилось шестьдесят лет. Крестился в церквушке на Николиной горе в Подмосковье, где у меня дача. Этому событию предшествовали сомнения — достоин ли? Много размышлял с Библией в руках, пока не встретил своего священника. Батюшка сказал слова, после которых я надел крест: "Вы никогда не будете идеальным для Бога".

Постоянно чувствую присутствие в своей жизни высших сил. Стоит подумать о ком-то плохо — и сразу кара, пускай и малая. Стыдно за проступки. Мучаюсь, каюсь, прошу прощения… Не понимаю тех, кто жалуется Богу, — нет справедливости, нет помощи… Чего тебе помогать, если ты сам не помогаешь людям!

Вопросы на засыпку

— Любите ли вы тишину?

— Очень! Я и компании люблю, но быстро устаю. Поэтому уже тридцать пять лет живу за городом, почти в лесу, а в московскую квартиру наезжаю. Вот там у меня шум, гам, репетиции.

— Какая мелодия на вашем мобильном телефоне?

— Что-то вроде "блям-блям-блям". Причем громко, чтобы я слышал из соседней комнаты. Не признаю компьютеры, электронику. Только пианино и бумага. Я не отвергаю все техническое, это было бы глупо. Просто не хочу попасть в рабство кнопок.

— Включили телевизор, а там — музыка Гладкова. Вздрагиваете?

— Удивляюсь: неужели это я написал? Так ты еще ничего, парень!

— Вы химик по первому образованию. Что делаете, чтобы поддержать работу мозга?

— Ничего. Гуляю по лесу. Заядлый рыбак и грибник. И работаю куда энергичнее, чем лет десять назад.

— С чем у вас ассоциируется Минск?

— С полонезом. По вашему городу очень приятно гулять. Хорошо дышится.

Светлана ШИДЛОВСКАЯ.
Минский курьер. – 2012. – 8 февр. – С. 20–21.