« Назад
ЗРЕЛИЩЕ ИЛИ… СУРРОГАТ?
Да, такого скопления зрителей стены Гродненского театра давно не видели. В первые дни гастролей Государственного театра музыкальной комедии БССР заполнен был не только зал, но и ступеньки, проходы. Аншлаги, аншлаги, аншлаги...
Вполне объяснимо. Всему свое время. Сегодня настала пора ярких зрелищных форм. Музыкальные спектакли, яркие, праздничные шоу манят своим блеском, давая возможность хоть на пару часов отдышаться, отойти от серой непроглядности будней. Казалось бы, кому же, как не музыкальному театру с его сценическими, вокальными, пластическими, постановочными возможностями, и "карты в руки"?
Когда-то, впервые познакомившись с труппой на предыдущих гастролях в Гродно, с удовольствием написала "нежную" рецензию на спектакль "Летучая мышь", предъявив, однако, серьезные претензии к способу сценического существования так называемой "массовки". К тем самым массовым сценам, которые по существу конструируют тот самый зрелищный ряд, от которого может или дух захватить от восторга, или... наоборот, возникнуть чувство нестерпимого раздражения.
Прошло несколько лет, а "воз и ныне там".
Скажем, в спектакле "Принцесса цирка" элегантно, виртуозно открывает действие засл. артист РСФСР А. Кузьмин в роли директора цирка, но заполняющие сцену актеры никак не подхватывают ту высокую ноту, которую изначально задает исполнитель. Эффекта лишь присутствия большого скопления людей, как видно, маловато, просится еще и максимальная заполненность каждого внутренней энергией действия. Кстати, эмоциональный внутренний вакуум массовки чувствуется практически во всех многолюдных сценах. И, увы, не только в этом спектакле.
"Ночь в Венеции", заявленный по жанру как карнавал, тем не менее мало ему соответствует. Массовочные "проходки" по залу никак себя не оправдывают. Зачем они, если не предполагают ни прямого общения с залом, ни вовлечения зрителей в действие, ни привнесения элементов игры, розыгрышей тех, кто нос к носу оказался с актерами и практически готов подурачиться вместе с ними. Бери его, зрителя, можно сказать, тепленького. Увы, фантазия театра в такой, казалось бы, благоприятной ситуации шаблонно ограничена.
Посмотрев несколько спектаклей, приходишь к еще одному безрадостному выводу. Да, вокальные возможности труппы, безусловно, очень высоки. Да, неплоха и балетная часть труппы. Но театр, как бы он ни назывался: музыкальный ли, пластический или какой-то другой, тем не менее прежде всего – театр и требует актерского профессионализма. Особенно сейчас, по мере роста взыскательности публики и возможности знакомиться с лучшими сценическими, теле- и кинообразцами.
На мой взгляд, пусть спорный, а может, и ошибочный, но органикой сценического проживания в "союзе" с вокальными возможностями владеют не многие. В этом отношении просто восхищает засл. артист БССР Г. Харик. Наиболее отточена его работа в спектакле "Моя прекрасная леди", где актеру удается передать множество оттенков в состоянии героя. Причем с таким азартом, как говорят актеры – "куражом", и таким неподражаемым юмором, что лирическая вокальная партия (после исчезновения Элизы) в контрасте со всем предыдущим, выявляет в нем поистине крупного актера. Повторяю, актера. В данном контексте это для меня главное.
Под стать ему и артистка В. Петлицкая, которая всегда очаровывает своей почти детской непосредственностью, абсолютной раскованностью на сцене.
Приятно удивила и артистка А. Крайникова в роли Каролины в спектакле "Принцесса цирка". После чисто английской чопорности в спектакле "Моя прекрасная леди" – вдруг такой фейерверк комедийных возможностей! Кстати, весьма достойное партнерство в лице засл. артиста УССР А. Ранцанца (в роли Пеликана) выводит сцену в ресторанчике "Зеленый попугай" по актерскому "счету" в разряд лучших в спектакле.
И вот здесь мой комплиментарный порыв, увы, заканчивается. Почему, скажем, артистка И. Линкевич в роли Теодоры Вердье ("Принцесса цирка") в сцене первой встречи с Мистером Иксом заранее и причем весьма неточно отыгрывает в "зоне молчания" все то, что звучит в вокальном монологе исполнителя (засл. артист БССР П. Ридигер)? Или, скажем, в этой же роли засл. артистка БССР В. Мазур так холодна и равнодушна в момент циркового номера того же Мистера Икса и столь же живописно холодна и в финальной сцене "примирения" с любимым? Актерские неточности, минимальная степень внутреннего проживания делают даже столь большие роли весьма неубедительными и лишь внешне фактурными. Увы. Подобные вопросы можно продолжить и дальше. В целом, прослеживается явное пренебрежение отработки чисто актерской техники, превалирование вокальной структуры спектакля. Но мне, как зрителю, это сегодня маловато.
И еще один явно режиссерский просчет прочитывается в спектаклях "Принцесса цирка" и "Ночь в Венеции". Законы сценического действия требуют его постоянного "наката" по нарастающей. Однако яркие эмоциональные зрелищные "куски", выстроенные импульсивно, без учета зрительского восприятия, создают некую хаотичность, разброс и, в результате, просто утомляют и создают ощущение затянутости действия.
В целом наши гости, судя по зрительской реакции, порадовали театральную публику, но множество режиссерских и актерских просчетов тем не менее не позволяют по большому счету назвать увиденное подлинным зрелищем и по внешнему ряду, и по внутренней насыщенности действия.
На мой субъективный взгляд, все это лишь похоже на зрелище. Но… только похоже.
Светлана КАРМАЗИНА.
24 часа (Гродно). – 1991. – 24 авг. – С. 4.
|
