Чернобыльские гастроли. Спустя 25 лет…

26 апреля 1986 года — знаковая дата для истории белорусского народа. В этот день произошел взрыв на Чернобыльской атомной электростанции, заставивший весь мир по-новому взглянуть на проблему ядерной безопасности и осознать, насколько трагичны могут быть последствия человеческой беспечности. Многим в дни этого печального четвертьвекового юбилея, есть, о чем вспомнить и что рассказать…

Коллектив Белорусского государственного академического музыкального театра (в 1986 году — Государственного театра музыкальной комедии) в июне 1986 года находился с гастролями в Киеве, и на предложение выступить непосредственно в зоне отчуждения, в нескольких километрах от Чернобыльской АЭС, ответил безоговорочным согласием! Труппа театра дала два концерта для специалистов, работавших на ликвидации последствий аварии.

Спустя 25 лет после чернобыльской катастрофы в коллективе Белорусского государственного академического музыкального театра осталось не так много людей, которые могут рассказать о той памятной поездке. Это артист балета (ныне — директор балета) Владислав Наумович Козинец, заслуженный артист Республики Беларусь Василий Васильевич Сердюков и народная артистка Беларуси Наталия Викторовна Гайда.

ВЛАДИСЛАВ КОЗИНЕЦ

— О взрыве на Чернобыльской АЭС мы узнали в начале мая 1986 года. Коллектив нашего театра был на выездном концерте в Молодечно. Прекрасная солнечная погода. Тепло, зелень благоухает! Наша артистка Нина Ревинская даже предложила выйти из автобуса, на котором мы возвращались после концерта, чтобы нарвать цветов. У меня еще сохранилось воспоминание о каких-то облаках странного серебристого цвета. Потом выпал противный мелкий дождичек, и я почувствовал какое-то беспокойство.

На следующий день мы услышали о взрыве. Причем, не из нашей прессы, а по радио (мы ловили иностранные станции). Шведская служба зарегистрировала радиоактивные осадки, и эта информация уже вовсю обсуждалась в Европе, а мы, как и множество других наших сограждан, еще ни о чем не догадывались. Теперь мне кажется, что как раз в Молодечно мы и познакомились с радиацией.

А вскоре оказалось, что нас приглашают на гастроли в Киев. На месяц! Вообще-то, туда непросто было попасть, ведь в Киев стремились многие театры, потому что это очень престижно: красивый город, хорошая публика… У нас в коллективе были разные мнения по поводу этих гастролей, говорили, что в связи со взрывом на Чернобыльской АЭС многие театры и артисты просто отказались ехать туда, где радиация.

В Киев мы прибыли в начале июня. На вокзале я обратил внимание, как много было там людей. Складывалось впечатление, что все собрались в отпуск уезжать. Мы тогда решили, что такой массовый отъезд как раз и был связан с событиями в Чернобыле.

Еще поразило то, что в самом городе наоборот, людей было совсем мало. Хотя на посещаемость наших спектаклей и прием публики мы не жаловались. Наш театр привез лучшие спектакли: "Летучую мышь", "Бабий бунт", "Веселую вдову", "Сильву"… Коллектив работал спокойно, легко, но не могу не отметить, что каждый день приходили дозиметристы, замеряли уровень радиации и в здании театра, где мы выступали, и на самой сцене. А еще везде были застелены мокрые тряпки.

Как-то раз произошел с нашими курильщиками забавный случай. Рядом с театром была красивая беседка, заросшая зеленью. Там наши артисты все время сидели в свободное время и курили. Когда в очередной раз дозиметристы вышли из театра, наши в шутку предложили замерить уровень радиации в беседке. Дозиметристы включили аппаратуру, а та как зажужжит! Артисты вылетали из этой беседки, как метеоры!

Не помню, сколько дней прошло с начала киевских гастролей, когда кто-то из руководства обратился к нам с просьбой съездить в Чернобыль. Нам предложили дать два концерта в санатории неподалеку от ЧАЭС, где после работы отдыхают ликвидаторы.

Решение о том, ехать или нет, каждый артист принимал лично для себя. Хотя в принципе нам объясняли, что это не так страшно, что если соблюдать определенные меры предосторожности, то никакого риска здоровью не будет. И, надо сказать, желающих принять участие в концертах для ликвидаторов чернобыльской аварии было предостаточно! Вызвались Наталия Гайда, Григорий Харик, Виктор Шевкалюк, я со своей партнершей Галей Шиленковой…

Самые яркие воспоминания у меня остались именно от поездки по 30-километровой зоне, откуда эвакуировали всех жителей.
Во-первых, поразило обилие тяжелой техники: тракторов, бульдозеров, которые лежали грудами по обочинам дороги. Позже нам объяснили, что эта техника работала там, на блоке, и от радиации начала отказывать. Эти кучи радиоактивного металла эшелонами вывозили обратно и складировали, где придется.

Во-вторых, конечно, очень страшной была сама картина запустения. Покинутые деревни… Отворенные двери в дома… Качающиеся на ветру открытые калитки… Иногда попадались бездомные собаки и тощие курицы, бродившие в поисках пищи. Чувствовалась, что едем по местам, где никто больше не живет.

В санатории, где жили ликвидаторы, все ходили в масках и халатах. Нам же ничего не предлагали надеть, просто предупреждали, что нужно будет после возвращения постирать одежду, а лучше всего — выбросить ее. Мы даже немного возмущены были этим обстоятельством. Но потом подумали, что все равно приехали на такое время, за которое с нами ничего случиться не может.

Мы пробыли в санатории целый день, дали два концерта для ученых и военных, которые были заняты в работе на реакторе. Запомнилось еще то, что среди нашей публики было много молодых лиц. Как раз с некоторыми солдатами мне удалось немного пообщаться. Они были немногословны, рассказывали только о том, что им и их коллегам приходилось делать.

В свинцовых фартуках, перчатках, масках и тяжелых сапогах солдаты выбегали из-за укрытия, добегали до ближайшего обломка стены реактора, хватали его и за короткий промежуток времени должны были забросить в специальный контейнер. Сколько таких у них забегов было? Мало. Многих тут же комиссовали.

А вообще, мне кажется, с нами, артистами, им не очень-то и хотелось делиться своими проблемами, а, может быть, им было запрещено…

Я не предполагал, что доведется выступать перед ликвидаторами такой страшной техногенной катастрофы. Но этот эпизод в своей жизни запомнил навсегда. Конечно, участники той поездки получили определенную дозу радиации, но никаких проблем со здоровьем, насколько я знаю, впоследствии ни у кого не было.

За эту поездку, кстати, мы все получили грамоты Совета Министров СССР.

ВАСИЛИЙ СЕРДЮКОВ

— Когда нам предложили поехать на месяц в Киев, никто же не осознавал масштабов чернобыльской катастрофы. Никакой достоверной реакции о взрыве на реакторе не было, только какие-то слухи. Было специальное собрание коллектива театра, решали: ехать или нет. В принципе, у нас никто не возражал, потом только мы узнали, что отказались ехать несколько известных театральных коллективов.

Вспоминается, что в Киеве было немного напряженно, город постоянно поливался с машин водой с фурацилином — смывали пыль. В театральном дворике тоже постоянно все поливали. Но залы на спектаклях были полные, оперетта, наше искусство, — всегда востребована. Я как-то анализировал, думал, от чего зависит наш успех на гастролях. И понял, что не только от любви к жанру, а еще и потому, что мы белорусы! Доброжелательность, приветливость у нашего народа — в крови!

Потом нам предложили с шефским концертом выступить на выезде, буквально в пяти километрах от самого реактора! Надо отдать должное нашему коллективу: всегда на длительных гастролях помимо запланированных спектаклей мы давали не меньше десятка шефских концертов. Не важно: в пионерском лагере, колхозе или воинской части — везде выступали с удовольствием! И тут, конечно же, не отказались.

Поехали Наталия Гайда, Гриша Харик, Виктор Шевкалюк, Вячеслав Фоменко, Раиса Курлыкова, Галина Шиленкова и Владислав Козинец. Для нас провели инструктаж, предупреждали, чтобы особо нигде не ходили, а после возвращения постирали одежду и помыли обувь.

На пути к месту концерта нас несколько раз останавливали военные. Измеряли уровень радиации, проверяли, кто такие, куда и зачем едем. У каждого встречного на груди обязательно висел дозиметр. Конечно, трудно было не заметить и обилия техники. В машинах, которые возили грунт, кабина водителя обязательно была изолирована тяжелыми плитами, чтобы оградить шофера от радиации.

В итоге концерты прошли очень хорошо, принимали нас замечательно. Радиации практически никто не нахватался. Только у одного Гриши Харика шевелюра "затрещала", когда к нему поднесли дозиметр. Но ничего! Приехал в гостиницу, помылся, и наутро уже все было в порядке!

НАТАЛИЯ ГАЙДА

— На тот момент многие гастроли других театров были отменены, а наш коллектив решил, что мы поедем, не будем отменять. Ведь там живут люди и нужно их поддержать, показать, что мы не паникуем, жизнь продолжается.

В Киеве я обратила внимание на то, что практически не было видно детей. Очевидно, те, у кого была такая возможность, увозили своих отпрысков из города.

Сам город все время поливали водой, какими-то растворами, а еще везде висели таблички с предупреждениями держаться подальше от зелени. Но жизнь шла своим чередом, особой паники я не видела.

В тот год был отличный урожай клубники, которую продавали на всех углах. Крупная, красивая, сочная! А нас предупреждали: не покупайте, не ешьте! Поначалу мы облизывались, но держались! А потом махнули рукой, накупили этой клубники и наелись до отвала!

Да, мы осознавали опасность, все понимали, что такое ядерный взрыв. Все знали и про 30 километровую зону отчуждения. Но спокойно работали, а что оставалось делать? И вот, в один из дней было предложено поехать в Чернобыль. Спросили: есть ли желающие? Желающие нашлись быстро, и бригада сформировалась легко. С нами были и наши руководители: директор Годов, главный режиссер Цюпа, главный балетмейстер Бутримович, также концертмейстер Всеволод Грицкевич и, конечно же, артисты и персонал.

У меня как раз на стационаре в Киеве должен был быть спектакль "Летучая мышь", я попросила меня заменить, чтобы поехать в Чернобыль.

По дороге от Киева до Чернобыля видели всю эту зону: запустение, какое-то зверье бродит… Нам говорили, что многие не хотели уезжать из своих домов, люди возвращались, а их насильно потом забирали.

Разместили нас в "Будинке культуры" Чернобыля. Там везде висели таблички, на которых было написано, что нельзя дотрагиваться до зелени, а особенно до тканей. Причем на этих табличках даже указывали, какую дозу радиации можно получить, если не внять предупреждениям!

Мы старались придерживаться рекомендаций. Видели, что люди ходят в специальных костюмах. Как мы узнали, они должны были еще и респираторы носить, но сами не соблюдали всех правил, говорили: лето же, жарко, неудобно!

Я понимаю, что это может быть где-то легкомыслие, но, что касается работы, все трудились с полной отдачей. Мне рассказали, что тех, кто получал больше определенной дозы радиации, сразу же отправляли назад. А на их место приезжали новые.

Возвращались в Киев мы с чувством выполненного долга, понимая, что смысл нашей профессии именно в том, чтобы привносить в жизнь людей радостные, приятные моменты. Коллектив театра гордится этой поездкой!

Дарить людям радость ("Белорусская военная газета. Во славу Родины", 25.06.2011)
У сонечны дзень… (Надзея Бунцэвіч, "Культура", 23.04.2011)
Геаграфія сустрэч: ад Кіева да Чарнобыля (У. Палажчанка, "Літаратура і мастацтва", 25.07.1986)